Ночь на постоялом дворе прошла спокойно, и на рассвете Малыш покинул Дерри-Гаунву и направился по дороге, ведущей через Боггерахское ущелье.

День выдался трудным. Дул яростный ветер, достигавший ураганной силы меж поросших лесом горных склонов. Похоже, дул он с юго-запада, хотя направление его менялось в зависимости от поворота ущелья. Но в каком бы направлении ни шел Малыш, всегда оказывалось, что он идет против ветра, а лавировать против ветра, подобно судну, он, увы, не мог. Ветер дул прямо в лицо, приходилось буквально делать два шага вперед, а затем один назад, цепляться за растущие на придорожных скалах кусты, в полном смысле ползком преодолевать наиболее трудные повороты, — короче, затрачивать огромные усилия ради ничтожного результата. Да, неплохо было бы, если бы сейчас подвернулась какая-нибудь повозка или экипаж. Увы, здесь Малышу не повезло. В этой части горной дороги обычно безлюдно, поскольку до здешних деревень можно добраться и не забираясь в чертов лабиринт. Малыш почти не встречал здесь путников, а если они и попадались, то двигались в обратном направлении.

Нашему мальчугану и его псу то и дело приходилось устраивать себе передышку, растянувшись где-нибудь в кустарнике или под деревом. После полудня они смогли двигаться быстрее и вскоре миновали самую высокую точку в окрестностях. Если измерить пройденный ими путь циркулем на карте, то получилось бы не более четырех-пяти миль. Адски тяжелый переход. Однако самое трудное было уже позади. Еще часа два — и они будут у восточной оконечности ущелья.

Но, с другой стороны, продолжить путь после захода солнца было бы неразумно. В горах ночь опускается быстро. В шесть часов вечера уже ничего не видно. Лучше заночевать прямо там, где застала темнота, хотя в округе нет ни фермы, ни постоялого двора.

Место было пустынное, а дорога суживалась, зажатая с двух сторон отвесными склонами гор. Нельзя сказать, что Малыш чувствовал себя здесь уютно. К счастью, Бёк был великолепным сторожем, и на него можно было вполне положиться.

В эту ночь убежищем Малышу служило узкое углубление в каменистом горном склоне, сплошь заросшее плющом. Проскользнув туда, он улегся на подстилку из мягкой сухой листвы, в ногах пристроился Бёк. И оба крепко заснули, отдавшись на волю Господа.

Ранним утром, едва забрезжил рассвет, друзья снова двинулись в путь. Погода стояла неустойчивая, было холодно и сыро. От Корка их теперь отделяло всего пятнадцать миль. К восьми часам они миновали перевал Боггерахских гор, и дорога пошла вниз. Шагали они быстро, но животы здорово подвело. У обоих сосало под ложечкой, Бёк рыскал по сторонам, выискивая что-нибудь съестное; потом подбегал к хозяину и, задирая морду, казалось спрашивал: «Не пора ли нам перекусить?»

— Подожди, уже скоро, — отвечал Малыш.

И действительно, часов в десять они остановились в деревушке под названием Дикс-Майлд-хаус.

Здесь, в скромной таверне, кошелек юного путешественника стал легче на один шиллинг, за который он получил традиционную ирландскую еду: картошку с салом и большой кусок сыра, именуемого здесь «чеддер». Бёк довольствовался густой похлебкой на мясном бульоне. Поев, путешественники слегка передохнули, а затем отправились дальше. Местность по-прежнему была довольно пересеченной, лишь изредка встречались возделанные поля, где крестьяне заканчивали позднюю для этих мест жатву, убирая рожь и ячмень.

На дороге стало многолюднее: то и дело встречались местные крестьяне, отвечавшие на приветствия Малыша. Детей почти не было — во всяком случае тех, что только и делают, что бегают за экипажами да попрошайничают. Дело в том, что в эту часть графства туристы заглядывают не часто, и протягивать руку за подаянием здесь просто бессмысленно. Конечно, если бы вдруг кто-нибудь из ребятишек попросил у Малыша милостыню, то пару медных монет он бы наверняка получил, но случай не представился.

К трем часам пополудни они достигли того места, где дорога на протяжении семи-восьми миль идет вдоль берега реки. Это Дрикси, приток реки Ли, которая впадает в один из самых удаленных заливов на юго-западе.

Если Малыш не хотел провести еще одну ночь под открытым небом, ему следовало увеличить дневной переход и дойти до Вудсайда, большого поселка в трех-четырех милях от Корка. До наступления темноты предстояло проделать немалый путь! Но Малыша это не пугало, а уж Бёка тем более.

«Вперед, — сказал себе Малыш, — еще один рывок, а там уж отдохнем, — времени будет достаточно».

Да, времени-то у него было хоть отбавляй! А вот насчет денег плоховато… Ба! Чего ради паниковать? Ведь у него целых четыре фунта золотом, да еще сколько-то там пенсов. С такой заначкой можно прожить не одну неделю…

Итак, бери ноги в руки и вперед, мальчуган! Небо затянуло, и ветер стих. Если польет дождь, то придется зарыться в стог сена, а это совсем не то, что один из гостеприимных постоялых дворов Вудсайда!

Малыш и Бёк прибавили шагу. Часам к шести вечера, когда до поселка оставалось не более трех миль, Бёк вдруг остановился и как-то странно заворчал.

Малыш тоже остановился и посмотрел на дорогу: пусто.

— Что с тобой, Бёк?

Пес громко залаял и опрометью кинулся к реке, до которой было всего шагов двадцать.

«Наверное, захотел пить, — подумал Малыш, — ей-богу, глядя на него, мне тоже захотелось освежиться».

Наш герой свернул к реке и вдруг увидел, что, подвывая и повизгивая, пес бросился в воду.

Малыш, пораженный поведением собаки, в несколько прыжков оказался на берегу и уже собрался позвать Бёка…

И тут в стремительно несущемся потоке он увидел ребенка. Пес схватил его зубами за одежду, вернее, за лохмотья. Но Дрикси река своенравная, в ней полно водоворотов. Бёк пытался плыть к берегу… Но псу никак не удавалось приблизиться к берегу, ему мешал ребенок, судорожно вцепившийся в густую шерсть.