Шрифт:
Мгновение — и мальчуган был пристроен в дупле. Он даже глаз не открыл. Тихонько вздохнув, он сразу забылся глубоким сном.
А Малыш принялся сушить одежду, которую его подопечный — подумать только, у него — и вдруг подопечный! — должен будет завтра надеть. Набрав хвороста, он разжег костер, выжал мокрые лохмотья, подержал их над пламенем, а затем развесил на нижней ветке бука.
Пора было и поужинать: хлеб, картошка, чеддер. И Бёк, конечно, не был забыт. И хотя на долю пса пришлось не так уж и много, он не жаловался. Покончив с ужином, юный глава семейства улегся в дупле и, обняв мальчугана, вскоре погрузился в сон, предоставив Бёку нести охрану.
Назавтра, а было восемнадцатое сентября, мальчуган проснулся первым, поразившись, что спит в такой хорошей постели. Бёк приветствовал его покровительственным тявканьем… Черт побери! Разве он не сыграл важную роль в его спасении?
Тут как раз и Малыш проснулся, и мальчуган кинулся ему на шею.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Малыш. А тебя?…
— Боб.
— Ну что ж, Боб, иди оденься.
Мальчуган не заставил просить себя дважды. Выглядел он вполне бодрым и уже почти забыл, что только накануне хотел утопиться. Ведь теперь у него есть семья, если и не отец, то, по крайней мере, старший брат, который однажды уже помог ему, дав горсть монет на дороге, ведущей в замок Трэлингер. Боб был по-детски доверчив, и ему была присуща та естественная непосредственность, что вообще отличает маленьких ирландцев. Но, с другой стороны, Малышу казалось, что встреча с Бобом налагает на него новые, отцовские, обязанности.
И как же был доволен мальчуган, надев чистую рубашку и сухую одежду! И как широко раскрыл он глаза — да и рот — при виде краюхи хлеба, куска сыра и здоровенной картофелины, разогретой в золе! Этот завтрак вдвоем был, наверное, лучшим с тех пор, как он себя помнил…
Детство?… Отца своего найденыш не знал, но с матерью ему повезло больше, чем Малышу, ее он помнил… Она умерла в нищете — ему тогда было два… может быть, три года… С тех пор он жил в приюте, в каком-то городе, не очень большом… Потом у приюта не стало денег, его закрыли, и Боб оказался на улице — сам не зная как, — ничего-то он не знает, этот Боб! — вместе с другими детьми, большинство из которых были сиротами. Вот тогда-то он и стал жить на дорогах, ночуя где попало, ел, когда мог, — он вообще делал то, что мог, бедный Боб! — вплоть до того дня, когда, проголодав двое суток, пришел к мысли, что лучше умереть.
Вот такую историю он поведал, не забывая при этом откусывать огромные куски от своей чудесной картофелины. В этой истории не было ничего нового для бывшего подопечного мегеры, живого механизма в руках Торнпайпа и «воспитанника» школы для беспризорных!
Вдруг, посреди разговора, умное личико Боба мгновенно помрачнело. Взгляд потускнел. Он внезапно побледнел.
— Что с тобой? — спросил Малыш.
— А ты меня не бросишь? — пробормотал ребенок.
Этого он боялся больше всего.
— Нет, Боб, нет же, ни за что!
— Значит… ты возьмешь меня с собой?…
— Да… куда бы я ни пошел!
Да, но куда?… Это Боба совсем не интересовало, лишь бы Малыш взял его с собой.
— А твои… мама… папа… где они?…
— У меня никого нет…
— А, — сказал Боб, — я тебя буду очень любить!
— Я тоже, мальчуган. Мы с тобой как-нибудь устроимся.
— О! Ведь я умею бегать за экипажами, — воскликнул Боб, — все монетки, которые получу, я буду отдавать тебе.
Ничего другого бедный мальчуган не умел.
— Нет, Боб, не надо больше бегать за экипажами.
— Но почему?…
— Потому что попрошайничать нехорошо.
— А!… — задумчиво произнес Боб.
— Скажи-ка лучше, у тебя крепкие ноги?
— О да… только еще маленькие!
— Так вот, нам предстоит сегодня проделать долгий путь, чтобы заночевать в Корке.
— В Корке?…
— Да… это такой красивый город… ты увидишь корабли… много кораблей…
— Корабли… да, знаю…
— А море?… Ты когда-нибудь видел море?…
— Нет.
— Так ты его увидишь. Оно такое большое-пребольшое!… А теперь — в дорогу!…
И они пустились в путь. Впереди бежал Бёк, довольно помахивая хвостом.
Через две мили дорога от берега Дрикси свернула к руслу реки Ли, впадающей в Коркский залив. Несколько раз им повстречались экипажи с туристами, направлявшимися в горную часть графства.
И тогда Боб, не в силах справиться с привычкой, кидался вслед за ними с криком: «Подайте монетку!»
Малыш едва успевал поймать его за подол рубашонки.
— Я же сказал тебе, чтобы ты этого больше не делал! — наставлял он.
— Но почему?…
— Потому что просить милостыню нехорошо!
— Даже когда хочется есть?
Малыш промолчал, а Боб очень волновался насчет обеда до тех пор, пока они не уселись за стол в придорожной таверне. И, честное слово, за шесть пенсов они здорово подкрепились все трое — старший брат, младший брат и собака.
Боб был поражен и не мог поверить своим глазам: у Малыша был кошелек, а в нем шиллинги. После того, как он заплатил хозяину за еду, там и еще оставались деньги!