Похоже, женщины натерпелись от свободы нравов. Да еще как! Прежде хотелось отпустить по данному поводу какую-нибудь шуточку в стиле незабвенного поручика Ржевского, но посмотрел на их лица и предпочел промолчать.

Чтобы отвлечь Дашу от неприятных воспоминаний, рассказываю об охоте поселенцев на грузовозы с продовольствием.

А тут чай закончился, и по позднему времени пора уходить.

Даша, как в первый раз провожает меня до крыльца, и выжидающе смотрит в глаза.

Вдруг нестерпимо хочется сжать ее в объятиях, однако как это сделать после рассказов ее соседки? Еще возникнут ассоциации с раскрепощенными аборигенами.

Ограничиваюсь целованием руки, щелкаю каблуками и двигаю во тьму. Когда же через несколько шагов оборачиваюсь, на крыльце никого нет.

Ничего. Не последний день живем!

И все же, почему-то грустно…

Селение располагалось в небольшой котловине среди гор. Сами дома лепились прямо на безжизненном склоне один над другим. Здесь было мало пригодной к освоению земли, и надлежало использовать каждый ее клочок с наибольшей пользой.

Пробегавшая небольшая горная речушка давала достаточно воды, остальное же решало трудолюбие поселившихся здесь людей. Работали не покладая рук, потому, не смотря на все трудности, богатства не нажили, но кое-какой достаток был.

Вдобавок, все это считалось владениями чужого государства, и потому жители во многом считали себя вольными, и не обязанными платить какие-то налоги. Местные властители давно перестали обращать внимание на сельское хозяйство. Своего давно не было, и даже на самовольных поселенцев уже много лет как перестали обращать внимание. Еще бы попробовали заявиться сюда! Каждый селянин прекрасно помнил, как в родных краях их пугали предками элостян, и за одно это могли встретить их ослабевших потомков по полной, так чтобы в следующий раз было неповадно появляться на позаброшенных землях.

Но когда порою из-за гор удавалось прийти какой-нибудь группе, им помогали насколько возможно. Как иначе, если уже давно сюда являлись не новые поселенцы, с теми было бы сложнее, а мстители, люди, которые стремились, чтобы как можно скорее сбылось пророчество о гибели всех, кто отринул веру в Неназываемого, и стремился отомстить за многовековые обиды. Пусть месть пока выходила достаточно мелочной, и не могла всерьез поколебать некогда грозное государство, но капля камень точит, и надо же когда-нибудь начинать!

Иногда кто-то из молодежи внимал пришельцам чересчур пылко, а затем присоединялся к пришедшим отрядам. Таких парней обычно не удерживали. Нельзя противиться воле Неназываемого, и уж тем более самое святое из чувств мужчины – это благословенное пламя мести.

Очередной отряд заметили сразу, едва он вышел на тропку из-за скалы. С полста человек утомленной походкой брели вереницей один за другим, между ними трусили ишаки с поклажей, да и сами люди по количеству переносимого мало чем уступали четвероногим помощникам. Каждый путник тащил на себе разнообразное оружие, а сверх того – кучу припасов. В дороге потребно многое, и уж если путь лежит по едва населенным местам, поневоле будешь пытаться взять с собой все, что только может понадобиться.

Полсотни воинов – много, учитывая, что последние года два горы редко проходил десяток мужчин кряду. В основном – для разведки, а тут количество было вполне достаточно для какой-нибудь не слишком большой операции. Большие же не проводились до сих пор никогда.

Почти все жители селения лишь пару раз оценивающе посмотрели в сторону приближающихся пришельцев, и тут же вернулись к своей работе. Где-нибудь в иных более благодатных землях селянин, глядишь, и может позволить себе лишний денек отдыха, но здесь, чтобы прокормить семью, требовалось одно – непрерывный труд на протяжении всего сезона. А после, когда работы на полях поневоле сойдут на нет, можно будет немного побездельничать.

Лишь дети, те, которые уже могли ходить, но еще не годились на роль помощников, стали собираться в небольшие стайки, стремящиеся навстречу идущему отряду. И посмотреть на гостей интересно, и живет в детских сердцах надежда получить какой-нибудь гостинец. Дети, что с них возьмешь?

Путь занял не так мало времени. Лишь когда идущий первым высокий худощавый мужчина с длинной разукрашенной сединой бородой и широким крупным носом почти дошел до нижнего дувала, за которым начинались первые дома, навстречу ему вышли четверо старцев.

– Да будет благодать Неназываемого на ваших полях и в ваших душах, – мужчина провел руками по лицу в приветственном жесте, а затем приложил ладонь к тому месту, где билось сердце.

– Давно тебя не было в наших краях, Низим, – степенно ответил один из старцев, перед тем повторив все жесты гостя. – Мы уж думали, не сложил ли ты где голову, или, может, уже давно осел в иных местах.

– Дела, – односложно пояснил Низим.

Спрашивать, какие именно, было верхом невежливости.

Старцы лишь важно кивнули в ответ. Меж тем все же стали потихоньку подтягиваться мужчины, работа – работой, но на несколько сот ударов сердца перерыв сделать можно. Надо ведь узнать, что происходит в мире, лежащем за селением! А дети давно вились вокруг пришедших пропыленных воинов.