Томас посмотрел на Грейс.

— Это правда, — сказала она. А затем — проклятие — повернулась к Одли: — Извините.

— Извинение принято, — отозвался тот с галантностью, способной выдержать испытание в бальном зале среди самых высоких гостей.

Должно быть, на лице Томаса отразилось отвращение, потому что Грейс добавила:

— Ведь его похитили!

Томас только закатил глаза, не желая вступать в препирательства.

— И заставили меня принять в этом участие, — пробормотала Грейс.

— Я узнала его прошлой ночью, — объявила вдовствующая герцогиня.

— В темноте? — усомнился Томас.

— Под маской, — гордо сообщила она. — Он точная копия своего отца. Голос, смех — словом, все.

Теперь все обрело смысл: портрет, ее расстройство прошлой ночью. Томас испустил протяжный вздох и закрыл глаза, пытаясь набраться сил, чтобы отнестись к ней с участием.

— Бабушка, — сказал он, что следовало воспринять как оливковую ветвь, учитывая, что он редко называл ее бабушкой. — Я понимаю, что вы скорбите по своему сыну…

— Твоему дяде, — бросила она.

— Моему дяде, — произнес он, хотя ему было трудно так думать о человеке, которого он никогда не видел. — Но с его смерти прошло тридцать лет.

— Двадцать девять, — резко поправила она.

Томас взглянул на Грейс в ожидании сам не знал чего. Поддержки? Сочувствия? Но она молчала, растянув губы в извиняющейся улыбке.

Он снова повернулся к своей бабке.

— Прошло много времени, — сказал он. — Воспоминания блекнут.

— Только не мои, — надменно отозвалась она, — и определенно не те, что связаны с Джоном. Твоего отца я бы охотно забыла…

— В этом мы единодушны, — натянуто перебил ее Томас. Единственное, что могло сделать ситуацию еще более фарсовой, так это вмешательство призрака его отца.

— Сесил! — снова рявкнул он, сгибая и разжимая пальцы, чтобы не поддаться порыву придушить кого-нибудь на месте. Где, черт побери, этот проклятый портрет? Он давно послал за ним лакея. Не такое это сложное дело — принести его в гостиную. Вряд ли бабка успела повесить его на стену.

— Ваша светлость! — донеслось из коридора, и во второй раз за этот день появился, покачиваясь, портрет, который два лакея с трудом удерживали в вертикальном положении.

— Поставьте его где-нибудь здесь, — велел Томас.

Лакеи нашли пустое место и поставили портрет на пол, осторожно прислонив к стене. И во второй раз за этот день Томас обнаружил, что смотрит в лицо своего давно почившего дяди Джона.

Впрочем, на этот раз все было иначе. Сколько раз он проходил мимо портрета, не удосужившись рассмотреть его более внимательно? Да и зачем? Он никогда не знал этого человека, никогда не имел причины искать в его лице знакомые черты.

Но теперь…

Грейс первая нашла слова, чтобы выразить то, что они все чувствовали.

— О Боже…

Томас потрясенно уставился на Одли. Могло показаться, что это его портрет.

— Вижу, все согласны со мной, — самодовольно заявила вдовствующая герцогиня.

— Кто вы? — прошептал Томас, уставившись на мужчину, который мог быть его двоюродным братом.

— Меня зовут… — Он запнулся, не в силах оторвать взгляд от портрета. — Мое полное имя Джон Огастус Кавендиш-Одли.

— Кто ваши родители? — прошептал Томас, но не дождался ответа. — Кто ваш отец? — переспросил он громче, уловив в собственном голосе пронзительные нотки.

Одли резко обернулся.

— А как вы, черт побери, думаете?

Томас почувствовал, что его мир рушится. Он всегда знал, кто он такой. И теперь это сознание, составлявшее основу его бытия, ускользнуло, оставив его ошеломленным, одиноким и безоружным.

— Ваши родители, — произнес он дрогнувшим голосом, — были женаты?

— На что вы намекаете? — вскинулся Одли.

— Пожалуйста, — взмолилась Грейс, поспешно встав между ними. — Он не знает. — Она бросила на Томаса взгляд, и он понял, что она пытается сказать ему. Одли не имел понятия о том, что значит, если он родился в законном браке.

Ее извиняющийся взгляд также говорил, что им придется рассказать Одли правду. Они не вправе скрывать ее от него, каковы бы ни были последствия.

— Кто-то должен объяснить мистеру Одли…

— Кавендишу, — буркнула вдовствующая герцогиня.

— Мистеру Кавендишу-Одли, — поправилась Грейс, дипломатичная, как всегда. — Кто-то должен объяснить ему, что… что… — Она обежала взглядом всех присутствующих и остановилась на лице потрясенного Одли. — Ваш отец — если допустить, что мужчина, изображенный на портрете, является вашим отцом, — был старшим братом… отца его светлости.