Когда позвонил Ренат, она, не слушая его, взволнованно заговорила о том, что длительное отсутствие чувственных удовольствий привело её к неврозу. Вместо того, чтобы выразить свои ощущения цитатами из женских журналов, она положилась на несколько иной канон. Отступив от обычного формата для таких разговоров, применила эксплицитную лексику, и самым приличным выражением было «злокачественный недоебит» и «недостаток витамина Е-Б-Ц». Привыкший к нежно-карамельным оборотам Ренат с трудом подбирал слова, и, мысленно анализируя своё состояние, объяснял его с временами года, циклами, потерями и обретениями. Но по части ощущения пробуждения Танины слова напоминали весну. И, истолковав услышанное от Тани как сказанное про её озабоченную подружку Марго, неожиданно выпалил:

– Да понятно, она такая прошмондовка, ты лучше расскажи, как сама поживаешь?

– Да никак! – вскричала Таня. – У меня бешенство матки и мне нужен мужик! вот как я поживаю!

Услышав такое, Ренат запаниковал и машинально нажал на красную кнопку и отключил телефон. У него заболела голова и схватило желудок – одновременно, и показалось, что в комнате запахло несвежей рыбой. Он подошёл к окну и приоткрыл его, но с улицы потянуло шаурмой, поэтому его пришлось закрыть. Запах рыбы, перемешавшись с запахом шаурмы, превратился в адский коктейль, для нейтрализации которого Ренат воспользовался дезодорантом Baldessarini.

Под настроение Таня написала пост в Живом Журнале.

Posted at provokatsia.livejournal.com:

«Сегодня пишу на ноуте с коттежда. И кажется я до сих пор пьяна. Непередаваемое ощущение, когда просыпаешься в таком же состоянии, как и засыпал. Вечеринки за городом на коттедже это просто убийственно. Немереное количество виски\колы, громкая музыка и сумасшедшие мы. Утром мне посчастливилось найти свою абсолютно мокрую одежду, разбросанную по разным углам комнаты не первом этаже (по закону жанра проснулась я голая, непонятно где). С вопросом «А что вчера было?», написанным у всех на лицах, все начали потихоньку выходить из коттеджа. И тут обрывки воспоминаний начали всплывать на поверхность моего воспалённого алкоголем разума… Уже поздней ночью началась гроза и все начали расходиться спать, но только не я со своим новым другом. Нам приспичило поваляться на газоне под проливным дождём и, когда наша одежда промокла насквозь, мы занялись сексом. Дальнейшие события восстановились в моей памяти только после разговора с этим мальчиком. Оказалось, мы занимались сексом потом ещё часов пять, на газоне под дождём (мои громкие стоны, когда я была сверху, прекрасно сливались с громом), в комнате на полу, где скорее всего мы были не одни, в бане (я до сих пор не понимаю, как можно было там трахаться при такой температуре). И кажется всё. Безумно романтичные сцены и атрибутика секса, если бы мы не были друзьями. После такого дружеского секса нет никаких ощущений, кроме того, что тебе больно ходить. Интересно узнать ваше отношение к сексу по старой дружбе. Может пора завязывать?…))»

Этой ночью Таня не могла заснуть, она ворочалась с боку на бок, скидывала одеяло. Она чувствовала, что сон еще далеко, что придёт он, только когда первые солнечные лучи, полные танцующих пылинок, пробьются сквозь неплотно задернутые шторы. Ночник, свет которого таинственно мерцал сквозь матово-белый абажур, коротал с ней ночь. Таня открыла глаза, взгляд её вобрал белый молочный свет, и это её успокоило. Потом веки опять закрылись, и ею овладела томительная, сумбурная бессоница. Временами она вспоминала слова Андрея, и эти слова не выходили у неё из головы, хотя она и не придавала им никакого значения: «Танюша, я пойду на все твои условия, сделаю всё, что ты скажешь, чтобы ты осталась со мной!» И в мозгу у неё с утомительной назойливостью все те же четыре или пять мыслей.

«Таня! Выбрось Андрея из головы – он не будет хорошим отцом для твоих детей! Таня, дочь… я не могу себе представить, что было бы сейчас со мной, если бы я в своё время вместо папы Вити выбрала какого-то женатика… Фирма для Андрея – это всё, это женщина, с которой до смерти хочется потрахаться. Вот для кого он сделает всё, он будет позволять себя выматывать – ему будет всё равно. Он готов срывать с фирмы одежду и впиваться ей между ног. А для других у него наготове одни лишь слова: «Танюша, я пойду на все твои условия, сделаю всё, что ты скажешь, чтобы ты осталась со мной!» Господи, как жарко!»

Быстрым и гибким движением она сразу повернулась на другой бок и раскинула обнаженные руки, обнимая воздух, словно чье-то тело.

«Мы не были вместе с Андреем вот уже целую вечность. Почему он никак не решится сделать предложение?! Он так спокойно оставляет меня одну, как это гадко с его стороны. Я так без него скучаю».

И, свернувшись клубочком в постели, она стала старательно припоминать, как они лежали, крепко прижавшись друг к другу, когда были вместе.

«Андрей! Мой любимый Андрей!»

И снова в голове с утомительной назойливостью завертелись всё те же мысли.

«Он любит свою фирму больше, чем меня! Может, мне следовало больше внимания уделять делам Совинкома, ведь получив контроль над компанией, я бы смогла контролировать и самого хозяина – Андрея?! Ничего тут сложного – просто помыкать гаврилами. Господи, как жарко! Андрей… мой любимый Андрей! Кажется, ему доставляет удовольствие помыкать не только своими сотрудниками, но и любимой девушкой – мной!»

Неожиданно она вспомнила Рената и тут же почувствовала, что вдоль стен струятся какие-то исходящие от него флюиды. Ей показалось, что от них потускнел свет ночника. Это было что-то ещё более неуловимое, чем тень, и это «что-то» было страшно. Вдруг ей подумалось, что эти неощутимые флюиды исходят от изображений Рената, хранящихся на компьютере. Мысленно припоминая их количество и расположение (в каких папках они могут быть сохранены), она проворно поднялась и подойдя к письменному столу, включила системный блок. «Как много, черт бы его побрал!» – вполголоса ругаясь, она принялась удалять в корзину все фото с изображением Рената – присланные им по электронной почте а также сделанные в Волгограде, на некоторых он был вместе с ней, причем в обнимку – вот черт! На некоторых фото он был обнаженный по пояс! А еще видео. Сколько компромата, а ведь если Андрей придёт сюда…

Удалив все компрометирующие фото из папок и очистив корзину, Таня вспомнила, что на ноутбуке также есть фотографии Рената, и торопясь их поскорее уничтожить, она включила на телефоне фонарик и проскользнула на кухню, где вчера вечером видела ноутбук – на нём занималась мать. Но его там не оказалось. Таня решила именно сейчас уничтожить всё, что напоминает Рената, особенно на ноутбуке, который собралась взять в поездку с Андреем – возможно завтра забудет это сделать.

Не найдя ноутбук на кухне, Таня осторожно прокралась в спальню к спящей матери (брат не мог взять, у него свой стационарный компьютер), неслышными шагами подошла к столику, к комоду, посветила фонариком по всем углам. Но напрасно она высматривала – ноутбука нигде не было. С лихорадочным нетерпением продолжала она свои поиски, а фотографии Рената меж тем, особенно те, на которых он вместе с ней, всё яснее вставали перед её взором, вырастая в её воображении; теперь Ренат был уже величиной с человека, насмешливо улыбался, издевался над ней: «А позволительно спросить, Татьяна Викторовна, неужели вы считаете, что избавитесь от меня простым удалением моих фотографий с компьютера?!» У Тани голова была в огне, а ноги холодные, как ледышки, она чувствовала, что у неё защемило от страха под ложечкой: если стукач Тишин донесет Андрею то, чему стал свидетелем, то можно отмахнуться, мол, он лжет, тогда как фотографии являются неопровержимой уликой.