После завтрака Таня стала собирать вещи в дорогу. Мысленно удивляясь сама себе: ведь не решила еще окончательно, как поступить – поехать с Андреем, или, дождавшись Рената, воплотить в жизнь то, что они нафантазировали по телефону.

«Ах Ренат!»

Внезапно она разозлилась на себя из-за ночного наваждения: подумать только, движимая каким-то психическим порывом, уничтожила абсолютно все фотографии Рената! Ни одной не оставила! Подумаешь, Андрей… пусть бы увидел, нечего скрываться! А если хочет её контролировать – пускай женится!

Она перебирала вещи: майки, блузки, платья, нижнее бельё… Андрей или Ренат… Андрей… Ренат… Андрей и Ренат.

Она опустилась в кресло.

«Ох!!!»

Покрутила в руках телефон. Первая же открытая ею папка оказалась папка с изображениями, среди которых было полно фотографий Рената. Надо же, на том самом телефоне, с которым она полночи рыскала, включив его в режиме фонарика, разыскивая ноутбук, чтобы удалить оттуда те же самые фотографии! Вот конспиратор так конспиратор!

Таня придвинулась к письменному столу, перебросила все фотографии с Ренатом на флэшку, которую спрятала в тумбочке, а с телефона все эти изображения удалила. И надолго задумалась, разглядывая висящую на стене картину. На ней был изображен венецианский маскарад. Девушка в белом парике и длинном белом платье, с завязанными глазами, выставив вперед руки, пытается кого-нибудь поймать. Вокруг неё беснуются люди в масках, плащах, куртках, камзолах и диковинных платьях. Контуры двух сплетающихся фигур – изображение, наложенное поверх основного, идущее вторым планом – это события, неизбежно следующие после того, как выбор сделан. Картина называлась «Мы выбираем, нас выбирают».

Таня охватила взглядом веселящуюся группу и прислушалась, будто пытаясь уловить застывшую мелодию.

У этой картины была удивительная история – как история Андрея и Тани. Полотно принадлежало Василию Кохраидзе. Три года назад у него возникли серьезные проблемы и он уехал в Абхазию. В Москве у него осталась квартира, которую он два года назад предоставил Андрею с Таней (когда они приехали в столицу на пару недель). Сам Василий вскоре тоже прибыл в Москву инкогнито (он не мог открыто появляться, так как было полным полно недоброжелательно настроенных по отношению к нему граждан, включая представителей правоохранительных органов). Андрей выполнил для него целый ряд услуг, и Василий, не имея возможности расплатиться (к тому же был должен Андрею), отдал кое-что из домашней обстановки – что-то из антикварной мебели и картины. (сама квартира была впоследствии продана). Андрей погрузил вещи в контейнер, отправил в Волгоград, а сам уехал в Петербург. Благополучно забыв про контейнер. Получать который была вынуждена Таня. Она спрашивала: что делать с вещами, но он как-то отмахнулся. И она сначала организовала перевозку контейнера на дачу, а затем в более надежное место – к родственникам, которые проживают в частном доме. Перебрав вещи, она взяла кое-что себе в дом, в частности эту картину – «Мы выбираем, нас выбирают». Автор – некий известный итальянский художник. Имеется сертификат, кроме того, в полотно зашиты волосы художника – чтобы впоследствии можно было подвтердить авторство по ДНК.

Забавно, что Андрей на какой-то выставке купил копию этой картины. Покупка обошлась недешево, а когда Таня сообщила, что у неё хранится оригинал, он отмахнулся: «Ну… чтож поделаешь».

…Итогом её раздумий стал очередной пост в Живом Журнале:

Проснувшись от холода, Андрей приподнялся, чтобы посмотреть в окно. Всю ночь трясся на заднем сиденье, и тут такая непривычная неподвижность.

«Заправляется что ли, почему стоим?»

Да, это заправка. Но Рудаков не заправлялся – он спал, откинувшись на водительском сиденье. Выбравшись из-под пледа, Андрей надел джинсы, обулся, открыл дверь, вылез на улицу, прошелся, размял ноги, потянулся.

Затем постучал в окно водительской двери. Очнувшись, Рудаков, поднялся, открыл дверь.

– Доброе утро!

Андрей огляделся: лес, трасса, АЗС, всё такое незнакомое.

– Салют. Мы где?

– А..а..а… до Москвы километров пятьдесят осталось.

– Чего?! – Андрей ошалело уставился на водителя, потом посмотрел на часы – было шесть утра. Он рассчитывал, что в это время они уже проедут МКАД и выйдут на трассу Москва – Волгоград. И тогда к концу рабочего дня реально успеть в кардиоцентр.

А теперь болт – через час на Ленинградке и на кольцевой будут такие пробки, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Рудаков повинился – дорога была сложная, полно большегрузов, в нескольких местах ремонт, пришлось ехать по грунтовке, поэтому его сморило, и он остановился немного передохнуть. И заснул. И кстати, неплохо бы позавтракать. А то со вчерашнего обеда ничего, кроме своего языка, во рту не держал.

«Подержи вот это!» – Андрей чуть было не показал ему неприличный знак.

Они поменялись, Андрей сел за руль и выехал на трассу. В районе Зеленограда они заехали на заправку BP, на которой заправились, подкрепились в Макдональдсе, потом вернулись на заправку, чтобы выпить кофе в тамошнем кафе. На это ушло более сорока минут, но такая задержка не имела большого значения – к пробкам они успевали аккурат вовремя.

Движение замедлилось на подъездах к Химкам, МКАД, как ожидалось, стоял в обоих направлениях. Средняя скорость на участке от Ленинградки и до Каширского шоссе составила, наверное, тридцать километров в час. И только в половине десятого, вырвавшись на Каширу, Андрей смог разогнаться до ста километров в час.

Всё утро он раздумывал, стоит ли просить Халанского встретиться вечером после работы вне кардиоцентра, и наконец решился. Прецедент уже был, причем главврач сам, по собственной инициативе приезжал к дому Андрея. А Андрей уже бывал в гостях у Халанского и как-то раз навещал его в МНТК «Микрохирургия глаза», когда ему оперировали катаракту.