«Хрен его знает, как тут орденцы эти знаки на теле называют, ошибешься, татуировкой или шифровкой назовешь, и тут же попадешь по полной, как тот кур в ощип».

— Она была служанкой в Лисовицах? — Арни встрепенулся, хлопнул себя по лбу и громко рассмеялся: — А я-то думал, почему вы так похожи друг на друга. И отношение Велемира к тебе какое-то странное. Пан Бужовский — давний наш доброжелатель, потому твоего сына и воспитал как шляхтича. Слышал об этом, но значения не придал. А Велемира я маленьким только и видел, лет десять назад — я тогда половину срока отслужил.

Пока они говорили, их маленькая группа полностью преобразилась. Теперь это был настоящий отряд ордена — рыцарь с двумя оруженосцами в полных доспехах и три конных арбалетчика, которые держали в поводу запасных коней, груженных оружием, доспехами и тюками.

На всех форменные орденские плащи надеты, в том числе и на Велемире, что согрело мохнатую душу Никитина — как-никак, а теперь они регулярная армия…

ГЛАВА 7

К вечеру третьего дня маленький отряд крестоносцев достиг северной стороны предгорий. Здесь пошла уже орденская полоса владений — обширные земли, когда-то переданные ордену Святого Креста, а теперь оставшиеся без его опеки.

Крутом невысокие горы, похожие на милые сердцу таежные сопки, покрытые лиственными и хвойными лесами, часто переходящими в редколесья с проплешинами.

Здесь, по уверению Арни, жили свободные селяне, но мало, всего несколько хуторков. Только оставаться здесь на постой было для них рискованно, нужно было идти дальше, в заветное Белогорье, слишком близко шли владения пана Сартского.

Орденцы шли ходко, ибо ночевать под открытым небом было тягостно, особенно под накрапывающим дождиком. Молодежь думала о сытном ужине, Арни — о том, что выспаться в очередной раз не удастся, а Никитин — о лохани с горячей водой да о постном масле, что будет использовано для его пострадавших ног.

Но, как говорит одна народная мудрость — «судьба играет с человеком, а человек играет на трубе». Так оно и вышло — перевалив за гребень, они услышали отдаленные заполошные женские крики и дикий визг свиней, словно ошпаренных кипятком.

— По-моему, хутор грабят? — задумчиво произнес Никитин.

— Интересно, а кто там сейчас так лихо орудует — собратья Прокопа по его последней профессии или панские выкормыши, что давно на эти земли глаз положили?

Вопрос был чисто риторическим. Молодежь, фигурально выражаясь, разом закусила удила и била всеми копытами, рвясь на очередную «Куликовскую битву». Вот уж рвение у них раззудилось, как красные плащи на плечи с утречка накинули.

В принципе Андрей не возражал против хорошей драки. Ребят надо потихоньку натаскивать, с одной стороны, а с другой — вряд ли там большая банда орудует, с десяток харь, никак не больше.

Если из арбалетов половину положить, то другую можно и потоптать конями да порубить. И не важно, кто там грабит и насилует — клал он и на разбойников, и на панских ратников с большой колокольни.

«Но только после того, как с десяток арбалетных болтов в цель точно выпустить!»

— Надо им урок дать, ваша милость, — Арни зловеще улыбнулся. — Чтоб на всю жизнь запомнили, как на орденские земли посягать!

Никитин кивнул, соглашаясь с предложением, и быстро отдал приказ — с запасными конями и добром остается Досталек, с которого в схватке пользы, как с козла молока. Остальным зарядить арбалеты и тихонько, чуть ли не на цыпочках, ехать дальше, а там поступать по ситуации.

Проехав с треть версты, по хитро петляющей между деревьями тропе, они, наконец, узрели в просветах долгожданный хутор. А потому спешились и осторожно пошли вперед, прикрываясь за деревьями и кустами.

И такая предосторожность была не лишней — хуторок, похожий на первую усадьбу, на которую наткнулся Андрей, путешествуя по Запретным землям, только без частокола, переживал не самые лучшие для себя времена.

В настоящий момент его с увлечением грабила группа воинов, в которых Арни сразу же признал панских мытарей, или, выражаясь современным языком, местных налоговиков, сборщиков податей. Хотя, на взгляд Никитина, с такими харями и манерами они больше напоминали охреневших от вседозволенности братков.

И веселились эти головорезы, числом в добрую дюжину, от всей души — одни закидывали птицу и визжащих хрюшек на повозки, другие охраняли сбившуюся толпу крестьян в домотканых рубашках. Андрей насчитал два десятка селян, но еще два тела лежали на земле около дома.

«Сглупили мужики, кто ж с голыми руками супротив мечей лезет!»

Да и не только грабили. Было хорошо видно, как два мытаря за домом разложили на земле голую крестьянку и по переменке, с увлечением, ее насиловали.

Впрочем, какие времена, такие и нравы, здесь это обычная практика, грабеж и насилие всегда идут рука об руку.

Лицо Никитина исказила гримаса неудовольствия — ладно, мародерство вещь житейская, но вот юных девиц насиловать неприлично.

«Вряд ли это баба, у тех поднятые кверху ноги потолще будут. Ну что ж — они свое скоро сполна получат. Да так, что мало не покажется. И плевать, что будут новые осложнения с паном Сартским. Тот и так орден Креста ненавидит, а трупов его клевретов мы уже достаточно за своей спиной оставили. А потому еще одна „добавка“ не помешает».