– Я знаю. Я тоже тебя люблю, дитя, - ответила Готель, и поцеловав маму на ночь, Мария исчезла снова.

Расстраивало же Готель не утреннее поведение девушки, а что то, что "держало её в этой глуши", похоже, растаяло вместе с весенним снегом.

– Мария, Мари, - говорила она следующим утром в полголоса у постели девушки, - я собираюсь в Шамбери.

Девушка насилу открыла глаза и, поморщившись от света, взглянула на мать:

– Я думала, ты сегодня будешь дома.

– Я знаю, я скоро вернусь, дорогая, - отвечала Готель.

Девушка перекутавшись в одеяле отвернулась к стене. Готель погладила её по волосам и встала с постели.

– Мам, - услышала она вдруг.

– Да, милая.

– Может нам пришлют из Лиона новых книг, - проговорила Мария.

– Да, я думаю, это возможно, - не без удивления согласилась Готель, - я попрошу об этом.

Однако эта случайная просьба явилась Готель не меньше чем испытанием. Ибо Мария мечтала сейчас вовсе не о книгах, но проявляла любовь. Ту самую, о которой Готель так мечтала когда-то. Ещё вчера девушка возненавидела книги за их свободу, а сегодня вдруг предпочла соблазнять себя этой же свободою. Ради чего был сей выбор? Остаться "в этой глуши" на радость маме? "О, это сладкое искушение! О, мой грех!
– взмолилась по дороге Готель, - способна ли я на такую любовь, Господи? Ответь мне и дай мне сил!"

Придя в город, она с невероятной последовательностью обошла лавки, неторопливо складывала покупки, и каждый раз мучительно вздыхала, попадая взглядом на, лежащее на дне мешка, письмо; она зашла в три или четыре магазина вовсе без необходимости, то ли откладывая сею отправку, то ли раздумывая о ней.

– Вы не подскажете, где я могу найти посыльного в Лион?
– тихо спросила она бакалейщика, как если бы это было чем-то крайне не приличным.

– Камиль седлает коня, - жестом показал на улицу продавец, - успеете, если поторопитесь.

– Уже?
– проговорила сама себе Готель и вышла из магазина с видом поверженным и сокрушенным, но всё ещё движимая какой-то внутренней силой.

– Вы Камиль?
– спросила она влезающего на коня всадника.

– Да, мадам, - ответил с гордостью юноша, - у вас есть послание?

– Да, но…, - замешкалась Готель, - как скоро вы будете в Лионе?

– Вечером, - довольно засмеялся тот.

– Да, естественно, - улыбнулась она.

– Так вы будете что-то передавать?
– спросил юноша, крепко натянув поводья.

– Я не знаю, - Готель огляделась по сторонам в поисках ответа на свою дилемму, - Господи, я не знаю!

– Я буду здесь завтра, если решите, - заключил тот и пришпорил коня.

Дикая боль пронзила голову Готель и она схватилась за неё обеими руками, не зная теперь, сможет ли, вернувшись, посмотреть своей девочке в глаза и признаться в своих слабостях сама. "Нет", - горько мелькнуло у неё в голове.

– Стойте!
– крикнула она всаднику и побежала следом, - стойте, подождите!

Проехав всего несколько домов по улице, Камиль остановился.

– Вот, - протянула она вверх письмо и несколько монет в оплату.

Она с легкостью выпустила деньги, но так крепко держала конверт, что юноше пришлось почти силой вырвать его из её цепких пальцев.

Пыль на дороге уже давно осела, а Готель так и стояла среди улица, словно вся её жизнь исчезла сейчас за горизонтом.

– Я позволила себе немного убрать в твоей комнате, - призналась осторожно Мария, когда Готель появилась у подножья башни.

Уборкой комнаты девушка деликатно назвала некоторую перестановку в шкафу. Всё ещё чувствуя за собой вину, она перебрала и протерла от пыли книги, разложила их по темам и авторам, и аккуратно уложила обратно, освободив, тем самым, дополнительное место для новых.

– Я думала, ты сегодня пойдешь за молоком, - на следующий день, случайно заметила девушка.

– Я хотела побыть дома, но если хочешь, - взволновалась Готель.

– Нет-нет, - успокоила маму девушка, - я собираюсь на поляну.

Это были странные дни. Готель почти не отходила от Марии; вдруг давала ей неожиданные наставления и почти с тревогой следила, как та с ними справлялась.

– Сковороду держи левой рукой, лопатку правой, - появлялась как из ниоткуда она.

– Не тревожься уж так, мам, - снова успокаивала её девушка, - я делала это уже тысячу раз.

– Прости, ты права, прости, - улыбалась Готель, садилась обратно за стол и следила дальше за каждым движением своей девочки; и так пока не провожала её до постели.