— Вы, Алексей Митрофанович, из какого же рода войск?

Врать почему-то парню не хотелось, хотя прощё всего было сказать — из пехоты.

— Диверсант я, Ваньша.

Парень от удивления округлил глаза.

— Не слыхал я о таких войсках.

— О чём на складе услышать можно?

Иван обиделся и замолчал.

— Не дуйся. Войска, можно сказать, секретные, подчиняются Генштабу, потому ты о них и не знаешь.

— Так вас чего — в тыл к немцам с особым заданием забросили? — глаза у часового загорелись.

— Нет. Я в окружение попал, повоевать немного успел, а потом на тебя вот вышел.

— И немцев живых видели?

— Как тебя.

— А самому убивать довелось?

— А как же — даже вот этим ножом.

Часовой со страхом посмотрел на нож, воткнутый лезвием в стол.

— Так вы же им консервы открывали!

— И что с того? Одно другому не мешает. Я привык, и ты привыкнешь. Слушай, разморило меня. Я вздремну немного, а ты поохраняй — тебе не привыкать.

За прошедшие дни Саша устал, вымотался, наголодался. А сейчас поел и, почувствовав себя в безопасности, расслабился. Веки закрывались сами. Он улёгся на жёсткий топчан, на котором наверняка отдыхала караульная смена, и мгновенно провалился в сон.

Проснулся он оттого, что солнце всё так же светило в окошко караульного помещения. Рядом кто-то заскрипел табуреткой. Саша вскинулся, схватился за ножны, однако нож был воткнут в столешницу. Фу-ты, это Иван за столом сидит — аж испугал!

Рот у Ивана был до ушей.

— Здоров ты спать, Алексей Митрофанович! Сутки ведь проспал!

— А ты не загибаешь? — не поверил Саша.

Но, похоже — не врёт. Чувствовал себя Саша отлично — выспавшимся, отдохнувшим, полным сил. И снова голодным.

— Угощай, хозяин!

— Ну ты и диверсант! Только спать и есть горазд!

— Не сомневайся. Диверсант настоящий, сам потом убедишься.

— Так вы меня с собой берёте?

— Что значит «беру»? Мы этот склад своей базой сделаем — хотя бы на первое время. А что? Крыша над головой есть, печурка в углу стоит, консервов на складе полно. Чем не база? Оружие сами раздобудем — чай, руки пока не отсохли. Единственное «но» — уходить от базы далеко надо будет. Нельзя немцам вредить по соседству — вычислят быстро. Собаки у них есть, сам убедился. Еле ушёл.

У Ивана округлились глаза.

— Расскажи, Алексей Митрофанович.

— Чего ты меня по отчеству величаешь? Я не командир над тобой. Мы оба — бойцы РККА, вот и зови по-простому — Алексей.

— Хорошо. Да ты ешь! — Иван подвинул к нему сухари и открытую банку рыбных консервов.

Саша ел не спеша — всё-таки он был уже не такой голодный.

— А что сказать, Ваня. Наша часть под Рогачевым стояла. Ночью разведка немецкая в наши окопы пожаловала, а я из блиндажа оправиться вышел. Дали мне по башке и поволокли к себе — вроде «языка». Я вовремя очнулся и этим вот ножом обоих и порешил. По оврагу пошёл — думал к своим выбраться, а вышел в немецкий тыл. Немцы, видно, своих убитых разведчиков нашли, собаку по следу пустили.

Саша намеренно рассказал не всё, не упомянув эпизоды с захватом танка и обстрелом бронепоезда.

— И от собаки ушли?

— Ага! Ручей попался, так я по нему и ушёл.

— Здорово! А вообще-то вам, Алексей, умыться бы не помешало — лицо чёрное от копоти.

Иван подошёл к тумбочке, достал и протянул Саше маленькое зеркальце. Саша посмотрел в него и замер. Неужели это он? Лицо в ссадинах, в пороховой копоти от стрельбы в танке, щёки обросли изрядной щетиной. Как есть бомж!

Видно, последнее слово он вслух произнёс, потому как Иван переспросил:

— А кто такой бомж?

— У тебя где-нибудь умыться можно? — Алексей сделал вид, что не расслышал вопроса.

— Ручей рядышком. Пошли, покажу.

Саша сначала вымыл с мылом лицо и руки, а потом залез в ручей и помылся весь. Не одеваясь, держа в руках сапоги и грязное обмундирование, ввалился в караулку.

— Вань, ты говорил, что второй склад с обмундированием? Одень меня в чистое.

— Гулять так гулять, — поднялся со скамейки Иван, — идём.

Саша подобрал себе нательную рубаху, трусы, а не кальсоны; гимнастёрку, брюки-галифе и портянки новые, а то старые от грязи и пота больше на тряпки были похожи, и впервые за несколько дней почувствовал себя человеком.

— Вань, мне бы побриться теперь.

— Это мы мигом!

Иван достал из тумбочки безопасную бритву, помазок, подогрел на печке воду в жестяной кружке. Саша сбрил щетину, с удовлетворением провёл по щекам ладонью. Совсем другое дело!