— Живо выкладывай!.. В чем дело? — нетерпеливо торопил его Фрэнсис.

— Новости, разумеется, хорошие. Ты никогда не слышал лучших. Только не смейся и не бросайся на меня, ибо они заключаются в том, что у меня есть сестра.

— Что ж из этого? — резко возразил Фрэнсис. — Я всегда знал, что у тебя в Англии остались сестры.

— Но ты не понимаешь меня, — продолжал тянуть Генри. — Это совсем новенькая сестрица, вполне взрослая, и притом самая очаровательная женщина из всех, кого ты когда-либо где-либо видел.

— Ну и что? — еще резче прервал его Фрэнсис. — Это, быть может, хорошие вести для тебя, но меня они нисколько не касаются.

— Ага! Вот теперь мы и добрались до сути, — ухмыльнулся Генри. — Дело в том, что ты женишься на ней. Даю тебе на это свое братское разрешение и благословение.

— Ни за что! Будь она десять раз твоей сестрой и еще в десять раз прекраснее, — оборвал его Фрэнсис. — Нет такой женщины, на которой я бы женился.

— Что там ни говори, Фрэнсис, мой мальчик, а ты на ней женишься. Я чувствую это каждой клеточкой своего тела. Готов с тобой спорить на что угодно.

— Держу пари на тысячу, что не женюсь на ней.

— Давай! Заключим настоящее пари, — изводил его Генри.

— На какую угодно сумму!

— В таком случае — на тысячу пятьдесят долларов. Ну, теперь ступай поглядеть на нее.

— Она вместе с Леонсией?

— Ничего подобного, она сама по себе.

— Но ведь ты, кажется, сказал, что там Леонсия?

— Совершенно верно, совершенно верно. Там Леонсия. С ней нет ни одной живой души в той комнате, и она ждет, чтобы поговорить с тобой.

Тут Фрэнсис совсем разозлился.

— Что ты меня морочишь? — возмутился он. — Я не могу ничего понять из твоего дурачества. То ты говоришь, что там находится твоя новая сестра, то твоя жена.

— Кто тебе сказал, что у меня есть жена? — возразил Генри.

— Ну, довольно! — воскликнул Фрэнсис. — Я пойду туда и повидаюсь с Леонсией. А с тобой мы поговорим попозже, когда ты придешь в нормальное состояние.

Он направился было к двери, но Генри остановил его.

— Еще секунду, Фрэнсис, и я закончу, — сказал он. — Я хочу, чтобы у тебя прояснилось в голове. Я не женат. Тебя ждет там только одна женщина, и эта женщина — моя сестра. Но в то же время это Леонсия.

Понадобилось не более полминуты, чтобы Фрэнсис как следует уяснил себе это. Он снова бросился к двери, но Генри опять задержал его.

— А ведь я выиграл как будто пари? — спросил он.

Но Фрэнсис оттолкнул его, выскочил за дверь и с грохотом захлопнул ее перед носом у Генри.

Роман «Сердца трех», одно из последних произведений Джека Лондона, был создан сначала (1916) для кино по плану голливудского киносценариста Чарлза Годдарда. Однако при жизни писателя он так и не был экранизирован (из-за борьбы автора за свои права с Голливудом) и опубликован. Только весной 1919 года роман появился в газете «Нью-Йорк джорнел», а через год вышел отдельной книгой. У романа немало неоспоримых достоинств.

Во-первых, задуман он был как произведение нового направления, с учетом возможностей тогда еще немого кино, где, помимо некоего «запаса фабул и интриг», накопленного мировой литературой, требовалось стремительное развитие действия с максимальным использованием изобразительных средств и непрерывной, как в калейдоскопе, сменой «картинок».

Во-вторых, в своем романе писатель отдал дань чрезвычайно модной в ту пору «биомеханике», пропагандируемой в России, в частности, режиссером Вс. Мейерхольдом, который учитывал в своей творческой практике достижения кинематографа. Отсюда — попытки передать на сцене психологическое состояние персонажей с помощью жеста, к чему, впрочем, с изрядной долей иронии относился Джек Лондон. Как можно, например, недоумевал писатель, изобразить «широкое распространение»?

Но все это уже было известно кинематографу и литературе тех лет — у нас А. Толстой, М. Булгаков и другие достигли тут немалых успехов. Да и сам автор романа «Сердца трех» усматривал в применении кинематографических приемов обновление литературного стиля.

Одной из существенных черт американской литературы всегда было ее изначальное стремление к динамичности. Недаром Джек Лондон, высоко оценивая русскую классику, находил ее, однако, достаточно статичной. А теоретик петроградской литературной группы «Серапионовы братья» Л. Лунц, спасая страдающую «от пролежней и водянок отечественную прозу», призывал учиться фабуле на Западе, у наиболее ярких представителей приключенческого жанра.

Неудивительно, что и сам Джек Лондон считал одним из главных достоинств романа «Сердца трех» его занимательность и увлекательность — пусть читатель, писал он в предисловии, «погрузится с головой в повествование и попробует потом сказать мне, что от моей книги легко оторваться».

К началу XX века на Западе был накоплен огромный коллективный опыт занимательно-приключенческой и фантастической литературы, созданной общими усилиями Ф. Купера, Р. Стивенсона, Жюля Верна, А. Дюма, В. Гюго, Г. Мелвилла и др. В то время еще не произошло четкого размежевания этого жанра беллетристики на приключенческую, научно-фантастическую, детективную и другие разновидности художественного творчества, хотя существовали уже произведения с доминантами избирательного подхода к решению темы.