Ее тонко очерченные брови вопросительно поднялись, но она ничего не сказала. Из золотого ящика, стоявшего подле нее на ложе, она взяла своими тонкими полупрозрачными пальчиками щепотку какого-то порошка и небрежно бросила его в чашу на большом треножнике, насмешливо улыбаясь прекрасными устами. Над чашей внезапно взвился столб дыма и столь же внезапно рассеялся.

— Гляди! — приказала она.

Торрес, приблизившись к чаше, заглянул в нее. Спутники его никогда не узнали, что он там увидел. Сама царица, также склонясь над чашей, глядела через его плечо. На устах ее мелькнула насмешливая и в то же время сострадательная улыбка. Торрес увидел спальню на втором этаже доставшегося ему по наследству дома в Бокас-дель-Торо, сцену своего рождения. То была жалкая сцена, открывшая его глазам постыдную тайну, — вот почему улыбка царицы была полна сострадания. Это магическое видение подтвердило некоторые подозрения и сомнения, которые давно уже мучили Торреса.

— Показать тебе еще что-нибудь? — насмешливо спросила царица. — Я показала тебе твое рождение. Погляди еще и увидишь свою смерть.

Но Торрес, слишком потрясенный увиденным, весь дрожа, в ужасе отшатнулся от чаши.

— Прости меня, прекрасная царица, — умоляющим голосом произнес он. — Дай мне уйти. Забудь то, что ты видела, как постараюсь забыть и я.

— Все кончено, — проговорила она и небрежным жестом провела рукой под чашей. — Но я не могу забыть. Память об увиденном навсегда сохранится в моем мозгу. А тебя, человек, столь юный годами, но с древним шлемом на голове, я и прежде видела в своем Зеркале Мира. Видения мои не раз показывали мне тебя. Но только тогда на тебе не было этого шлема, — она улыбнулась мудрой улыбкой. — И всегда, казалось мне, я видела зал мумий, где давным-давно умершие рыцари стояли длинной вереницей, веками охраняя тайны чуждой им расы и религии. В этой печальной среде видела я того, на голове которого был твой древний шлем… Продолжать мне?

— Нет-нет! — взмолился Торрес.

Та, Что Грезит наклонила голову и жестом отослала его прочь. Затем взгляд ее остановился на Фрэнсисе, и царица подозвала его к себе. Она выпрямилась на своем возвышении, словно приветствуя его, но затем, смущенная, очевидно, тем, что смотрит на него сверху вниз, сошла на пол и протянула ему руку, глядя прямо в глаза. Он, колеблясь, взял ее руку в свою, не зная, что делать дальше. Как будто прочитав его мысли, она произнесла:

— Сделай это. Мне никогда не целовали руки. Мне никогда даже не приходилось видеть поцелуя, разве только в моих грезах и в Зеркале Мира.

И Фрэнсис, склонив голову, поцеловал ее руку. Она не сделала попытки освободить руку, и он продолжал держать ее, чувствуя, как слабо пульсирует кровь в ее розовых пальчиках. Так они молча стояли. Фрэнсис был сильно смущен, а царица тихо вздыхала, тогда как в сердце Леонсии бушевала ревность. Наконец Генри весело вскричал по-английски:

— Поцелуй ее еще раз, Фрэнсис, ей, видимо, это нравится.

Жрец Солнца зашипел на него, призывая его к молчанию. Царица отдернула было руку с девичьим смущением, но затем вложила ее обратно в руку Фрэнсиса и обратилась к Генри.

— Я понимаю язык, на котором ты говоришь, — упрекнула она его. — И однако я, которая никогда не знала мужчины, без всякого стыда признаю, что мне это нравится. Это первый поцелуй в моей жизни. Фрэнсис, — так зовет тебя твой друг, — повинуйся ему. Мне нравится это, очень нравится. Поцелуй еще раз мою руку.

Фрэнсис повиновался ей и продолжал держать ее руку в своей, в то время как она, словно в плену какой-то сладостной грезы, долгим взором глядела ему прямо в глаза. Наконец заметным усилием воли она вышла из своего мечтательного состояния, быстро выдернула руку, кивком головы отослала Фрэнсиса к его спутникам и обратилась к жрецу Солнца.

— Ну, что же, жрец, — и вновь голос ее прозвучал резко. — Мне понятны причины, по которым ты привел сюда этих чужестранцев, но все же я хочу услышать их из твоих собственных уст.

— О Ты, Что Грезит, разве не должны мы убить этих пришельцев, как всегда повелевал нам обычай? Народ наш в недоумении: он не доверяет моему суждению и требует, чтобы ты высказала свое решение.

— А ты полагаешь, что их следует убить?

— Да, таково мое мнение. Теперь я пришел узнать твое, чтобы мы с тобой действовали в согласии.

Она взглянула на четырех пленников. Когда взгляд ее скользнул по лицу Торреса, в нем промелькнула лишь задумчивая жалость, при виде Леонсии она нахмурилась, а на Генри взглянула с сомнением. Когда же очередь дошла до Фрэнсиса, она окинула его долгим взглядом, и выражение ее лица смягчилось, — так показалось, во всяком случае, наблюдавшей за ней с недовольством Леонсии.

— Кто из вас не женат? — внезапно спросила царица. — Впрочем, нет, — предупредила она их ответ. — Мне известно, что никто из вас не женат.

Быстрым движением она обернулась к Леонсии.

— Скажи мне, — спросила она, — хорошо ли, если женщина имеет двух мужей?

Генри и Фрэнсис не могли сдержать невольной улыбки при подобном смешном и легкомысленном вопросе. Леонсии, однако, вопрос не показался ни лишенным смысла, ни легкомысленным, и на щеках ее вновь вспыхнула краска гнева. Она поняла, что имеет дело с настоящей женщиной, которая будет вести себя по отношению к ней с чисто женской жестокостью.

— Нехорошо, — ответила Леонсия своим ясным, звонким голосом.