Гуго де Пейен спустился до начала галереи, прошел с десятка два ярдов, как внимание его привлек странный знак на своде невысокого потолка. Копотью свечи было выведена не то буква, не то целое слово, и рядом находилось углубление размером с ладонь. Шевалье поставил лампу на пол. Ему подумалось, что если подтащить камень, то до углубления можно будет дотянуться рукой. Гуго сделал шаг назад и случайно зацепил лампу. Фитиль погас. Темнота.

Что такое темнота в пещере? Кромешный ад, не видно не зги. Ты не чувствуешь ни времени, ни пространства, не знаешь, куда идти. Час прошел, или минута. Сразу начинает окутывать холод, словно оживая в темноте. Все одинаковое и холодное — камни, стены… Спотыкаешься, ударяешься головой.

Гуго осторожно поднял бесполезную лампу и нащупал стену рукой. Вроде бы он сворачивал только один раз. Нужно было, придерживаясь за стену, вернуться, нащупать фундамент дворца и отыскать ступени наверх. При свете лампы он изучил ближайшие ходы и неплохо ориентировался среди них, но в темноте все казалось совершенно иным. Когда, по мнению Гуго, галерея должна была вывести его к монолитам фундамента, он уткнулся в тупик. Стало неприятно и очень тоскливо. Вспомнился покрытый плесенью труп, лежащий где-то в тоннелях. Может быть, его неупокоенный дух сейчас с усмешкой следил за Гуго. Вместе с холодом тело начал пронизывать страх. Рыцарь на ощупь стал пробираться обратно, отсчитывая каждый шаг. Снова стена. Где север, где юг — непонятно. Идет ли он к фундаменту или, наоборот, углубляется внутрь горы… Гуго сел, пытаясь успокоить нервы. Оставалось только молиться.

Внезапно до ушей рыцаря донесся звук чьих-то шагов. Галлюцинации? Бесы? Конюхи говорили, что за дверью иногда раздаются шаги. Сердце стало колотиться так, что казалось, его удары слышит все подземелье. Шарканье и перестук покатившегося камня раздались совсем рядом, и Гуго отчетливо услышал чью-то речь. Это были слова на французском. Шевалье закричал.

— Святая Клотильда! — раздалось в ответ: — Он здесь! Сеньор, дайте лампу.

— Гуго, это ты?

Свет раздвинул стены и в проходе показались Ролан и Годфруа де Сент Омер.

— Спасибо! — выдохнул Гуго. — У меня погасла лампа.

— Сеньор, простите, но я рассказал про дверь.

— Не бойся, Ролан, я дал слово. — Годфруа протянул руку: — Пойдем… мы нашли тебя. Слава Богу!

Оказалось, уже рассвело. Годфруа с вечера зашел навестить Гуго, который по всем расчетам, давно должен был отдыхать дома. Они прождали шевалье де Пейена до глубокой ночи, и забеспокоившийся Годфруа послал Ролана на конюшню. Но там был лишь оставленный шлем в деннике, а дверь же в подземелье оказалась открытой. Заподозрив неладное, оруженосец взял слово рыцаря с Годфруа де Сент Омера не спрашивать ничего и хранить тайну.

— Я позвал на помощь сеньора Годфруа.

— Ты все правильно сделал, Ролан. Похоже, я заблудился, — Гуго де Пейен поднял взгляд на своих спасителей. — Я обязан вам жизнью. Ролан, тебе уже есть двадцать один год, за этот поступок я буду ходатайствовать к грандсеньору о посвящении тебя в рыцари на Рождество.

Ролан поклонился. Годфруа, в свою очередь, не спрашивал ничего и искренне радовался, что перед лицом Божьим свершил еще одно доброе дело. Дверь заперли, ключ спрятали в карман, оруженосца отпустили совершать благодарственные молитвы, а рыцари направились к Храму Господню.

— Я должен тебе объяснить, Годфруа. Мы с графом смогли открыть эту дверь в деннике. Она ведет в катакомбы. Мы думаем, в глубине Храмовой Горы могут быть сокровища и артефакты. Вот, пожалуй, и все. Можешь задавать вопросы.

— Друг, это ваше с графом дело. Но если нужна моя помощь, позовите и я приду.

С тех пор Гуго не спускался в подземелья в одиночку. С Роланом или Годфруа, оставив слугу Жюрдена в конюшне.

Прошло Рождество Христово. Прошел пост. Торжественно и радостно отпраздновали Пасху Господню. Солнце уже по-летнему припекало, на рынке появились свежие бобы и ячмень. Вскоре должны были жать пшеницу. В Северной Франции в это время только-только зазеленели поля.

Граф Гуго Шампанский, прибывший на Пасху в Иерусалим, вновь давал званые вечера и сам выезжал в гости. Последнее время рыцари, Гуго де Пейен и новообращенный Ролан, все чаще жили у него в особняке. Дом Роже стал слишком шумным и тесным. Смех и крики детей отвлекали шевалье де Пейена от молитвы, а Ролан медлил с оммажем. Вассальный договор принес бы ему собственный феод и позволил обзавестись семьей, но юноша все больше отдалялся от мира.

Вернувшись со званого вечера, граф Шампанский в большом волнении вызвал к себе Гуго.

— Гуго, мон шер, мы нашли еще одну фреску!

— Святые угодники! Где?

— Совсем недалеко, возле сожженной синагоги. Некий Жоффруа Бизо, рыцарь, воевавший в отряде Раймунда.

— Будет ли он согласен говорить?

— Я не знаю, но послал к нему слугу.

Слуга вернулся через час. Жоффруа Бизо находился дома и был согласен принять незваных гостей.

Лачуга Жоффруа Бизо находилась между улицей Сионской горы и немецкой церковью. Похоже, что раньше в ней жила семья иудеев. После захвата Иерусалима католики-крестоносцы изгнали всех иудеев и православных христиан.