— Интересно девки пляшут, — пробормотал Дмитрий.

— Что такое? — насторожилась Нина.

— Да так, ходили слухи, — пожал плечами Дмитрий. — Вроде как больницу закроют и устроят здесь санаторий для шишек. Не верил, а, похоже, зря...

— Совсем они... — начала было говорить Наталья и взвизгнула: в лобовое стекло ударил порыв ветра, залепив его мокрым снегом; машину повело.

— Все нормально, — пробормотал Дмитрий; дворники со скрипом елозили по стеклу, с каждым движением сметая целые горсти снега. — Все нормально, не кричи.

— Сейчас будет съезд на буровую, — вмешалась Нина. — Лучше переждать.

— Я сказал — все нормально! — рявкнул Дмитрий, крепче вцепляясь в руль. — Спокойно доедем...

Наталья судорожно вздохнула и покрепче вцепилась в поручень. Лиза еще глубже забилась в угол сиденья. В зеркале она видела отцовские глаза, и их выражение пугало. Буран усиливался; еще немного — и машина встанет посреди трассы, и ее начнет заносить. Или, руля вслепую, отец съедет с расчищенного участка и застрянет. Сколько придется ждать, пока буран кончится? В такую погоду они не смогут дойти до города пешком. Лиза представила, как они сидят в темноте и ждут, а снега вокруг «Нивы» все больше и больше... Они будут сидеть часами, сутками, и слушать бесконечный, сводящий с ума вой ветра. У них кончится бензин, и обогреватель выключится. У них кончится еда... Через неделю, две — буран закончится, и бульдозер сбросит машину на обочину вместе с тоннами снега — но они, все четверо, к тому времени будут уже мертвы. И, может быть, это будет не самое худшее из того, что с ними произойдет за это время...

Почему папа не понимает? «Ему очень нужно быть правым сейчас, — вмешался Никита. — Очень-очень надо. Любой ценой. Он готов убить вас всех, лишь бы быть правым, иначе он с ума сойдет». — «Не верю, — Лиза спрятала лицо в ладонях, чтобы никто не заметил мысленного разговора, — ты, Никита, совсем чушь несешь!» — «Не верь, — равнодушно ответил друг. — Вот увидишь...»

Завывая и взревывая, машина подползла к очередному съезду и двинулась дальше, мимо расчищенной от лесотундры площадки. За завесой бурана мелькнули нефтяные качалки, похожие на призрачных чудовищ с длинными шеями и тяжелыми челюстями. Крыша желтоватого общежития едва выступала из сугробов, но к входу все еще была протоптана тропинка-ущелье.

— Сворачивай! — заорала Нина. — Черт бы тебя подрал, сворачивай, угробить нас решил?

— Все нормально, не ори...

— Дима, — умоляюще проговорила Наталья, — может, правда лучше подождать? Ну, пожалуйста...

— Ты еще, — пробормотал тот, — все в порядке, говорю же...

— Тогда останови машину, — ответила Нина. — Мать твою, останови машину, я сама дойду до дежурки! Я тут не собираюсь...

Дмитрий прижал машину к обочине и остановился.

— Прошу, — желчно проговорил он. Наталья встала, чтобы освободить проход; Нина откинула сиденье, выбралась наружу и, проваливаясь в сугробы, побрела к повороту. Наталья стояла, придерживая дверцу, и не торопилась садиться обратно.

— Ну? — спросил Дмитрий. — Долго нас вымораживать будешь?

— Дима, — смущенно проговорила она, — давай переждем, а? Пожалуйста...

— Еще постоим — и точно придется. Садись давай! — Наталья медленно покачала головой. — Садись! Ты мне не веришь, что ли?

— Нет, — ответила Наталья и всхлипнула. — Нет, я верю, — торопливо поправилась она, увидев, как гнев искажает его лицо, — просто... ну... мне страшно...

— Ну и вали тогда, — пробормотал Дмитрий

— Нет, я поеду, — испуганно проговорила Наталья и быстро уселась на свое место. Дмитрий, перегнувшись через нее, захлопнул дверцу.

— Истерички, — проговорил он, — нашли время...

Дворники надрывно скрипели, не справляясь с работой; в машине уже было темно — свет попадал только через расчищенный кусочек стекла, остальное уже плотно облепил снег. Как в пещере, подумала Лиза. Как будто мы играли, рыли пещеру, — но вход обрушился, и теперь непонятно, как выбраться наружу...

Отец неподвижно сидел, уронив голову на руль.

— О ребенке подумай, — тихо сказала Наталья. — Смотри, она белая вся от ужаса.

Дмитрий поднял голову и хмуро ухмыльнулся:

— Ты вроде говорила, что видеть ее не можешь? Что она маленькая невоспитанная дрянь? Скорей бы, говорила, сдать с рук на руки и больше не встречаться? А теперь хочешь с ней весело время провести на буровой?

Наталья порозовела и отвернулась, машинально отряхивая испачканный пуховик.

— Я не боюсь ехать, — проговорила Лиза. — Пап, давай дальше поедем, я домой хочу...

Застрять было страшно, но пережидать буран — еще страшнее: теперь Лизе казалось, что Никита прав и папа действительно вот-вот сойдет с ума. Не удержавшись, она всхлипнула.

— Чего сопли развела? — заорал Дмитрий и в ярости грохнул ладонями по рулю. — Ладно, давай, вылезай! Будем здесь сидеть до посинения!

Наталья, пожав плечами, торопливо выскочила из машины, откинула сиденье. Лиза выбралась наружу и тут же пошатнулась под порывом ветра. Пригибаясь и проваливаясь, они побрели по следам Нины. Лизе приходилось изо всех сил цепляться за руку отца — иначе она не смогла бы сделать ни шагу; она ослепла и оглохла, и когда ветер внезапно стих — от неожиданности потеряла равновесие и села в сугроб.