Шрифт:
Программа этих мер живо напомнила о 1917–1918 годах. Не тем, конечно, кто ее составлял.
Но, во всяком случае, Егору Гайдару.
21. О Культурном кругозоре и о роли зерна в истории России
В отличие от тех, кто разрабатывал эту программу, он очень хорошо знал историю России.
И не по советским школьным и вузовским учебникам – а именно из них-то и черпали и разработчики этой программы, и многие другие деятели той необычной эпохи вполне мифологизированное представление об отечественной истории XX века, – а по доброкачественным источникам.
И вот это его отличие от членов Комитета и не только от них – весьма важное.
То, чем обладал Гайдар, называется – культурный кругозор. Он или есть, или его нет. Он не сводится к простой сумме знаний – это дело более тонкое. То самое, от чего Ельцин при первой встрече с Егором Гайдаром испытал культурный шок.
Отсутствие такого кругозора не заменяется никаким хозяйственным, управленческим и прочим опытом, который в критические моменты способен только завести в тупик. Куда и завел в конце августа 1991 года членов Комитета по оперативному управлению… Потому что смотря чем ты оперативно управляешь! Если совхозом, поселком и даже хозяйством – то, пожалуй, этого опыта достаточно. А вот если огромной страной со сложной историей, да еще на историческом переломе…
Когда же именно этот кругозор приобретается?
Скажу со всей ответственностью – культурным кругозором люди обзаводятся только и исключительно в детстве, отрочестве и юности. Вот только в этом отрезке жизненного времени.
Если оно упущено – пиши пропало. В более поздние, зрелые годы обзавестись культурным кругозором практически уже не удается. Можно его только расширять, если он уже имеется.
Егору Гайдару повезло – он в детстве и отрочестве любил читать, как вы могли убедиться, помимо просто увлекательных, и серьезные, научные книги. И чем больше он их читал – тем больше расчищал себе в будущем дорогу к пополнению умственного багажа: знал, какие именно книги заказать в библиотеке (он за день в библиотеке перемалывал уйму книг), к каким историческим источникам – как здешним, так и иностранным – можно отнестись с доверием.
Знание истории своей страны предостерегло его в 1991 году от трагических ошибок.
Покажем это на конкретном материале.
В своей последней книге «Смуты и институты» Гайдар возвращается ко времени Первой мировой войны, к тому, как к 1916 году инфляция, обесценение бумажных денег привели к тому, что «средств на приобретение хлеба по рыночным ценам не хватало».
При этом «заставить деревню сдавать зерно в необходимых объемах царское правительство не могло. К жестоким репрессиям против крестьян оно было не готово. Стал ли недостаток продовольствия в Петрограде причиной февральских беспорядков, вопрос спорный. Но из официальной переписки видно, что положение со снабжением армии, крупных городов накануне Февральской революции было напряженным. К февралю 1917 запасов зерна, которым правительство могло бы маневрировать, не было» (здесь и далее в этой главе курсивом выделено нами. – М. Ч.).
Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.
Гайдар не настаивает, но допускает, что именно нехватка хлеба стала конечной причиной конца Российской империи – Февральской революции. А за ней – и всего последующего.
…А вот и Временное правительство осенью 1917 года попадает в такое же положение. Деревня не хочет продавать хлеб по предлагаемым ценам – ждет более высоких. Правительство перед дилеммой – или удвоить цену, или, как докладывает министр продовольствия, «непосредственно перейти к репрессивным мерам – применению воинской силы, и с помощью этой силы взять хлеб у населения…»
Приведя эти слова, Гайдар пишет далее: «В угрозу применения силы мало кто верил.
Ухудшение продовольственного положения подорвало доверие к Временному правительству. В сентябре 1917 г. в Петрограде ежедневная порция не превышала 1 фунта черного или полубелого хлеба, часто из прогнившей муки. За четыре дня до октябрьского переворота в городе норма выдачи хлеба была понижена до 1/2 фунта (полфунта = 200 г. – М. Ч.) в день на едока. После октябрьского переворота в кабинете А. Керенского нашли лист бумаги, на котором его рукой написано: “Хлеба на 1/2 суток!?”».
Гайдар не мог не увидеть аналогию с современностью – даже в самой порции хлеба на душу… Он хорошо знал и не хуже понимал участие нехватки хлеба в событии октябрьского переворота и последовавшей за ним Гражданской войны – с огромными, незаживающими ранами на теле страны. И еще он умел – в отличие от многих – из известных ему фактов делать выводы.
Но ведь это все было при царском и при Временном правительствах, которые боялись репрессий. А как пошло дело с хлебозаготовками при большевиках? Которые репрессий ничуть не боялись?
Гайдар повествует:
«Российская деревня начала XX века представляла собой во многом замкнутый, самодостаточный мир. Хлебом, мясом, овощами она обеспечивала себя сама. Городские товары, к которым деревня привыкла, приобретали за счет доходов от сельского хозяйства, подсобных промыслов…Деревня воспринимала внешний мир отстраненно, не хотела, чтобы он вмешивался в ее жизнь.
На первых порах крушение старого порядка было для деревни безболезненно: налогов больше не требовали, сыновей в армию не забирали, усадьбу помещика никто не охранял, ее можно разграбить и сжечь, землю поделить.