– Я не слышал ни криков, ни других звуков, - сказал Билл.
– Так что, даже не знаю, возможно... кто-то из соседей их вызвал.

– А ты не мог вызвать полицию из каких-то своих соображений?
– спросил Эрик, и в комнате запахло опасностью.

Билл выглядел удивленным - нахмурил брови и насупился.

– Я не могу представить себе причину, по которой бы сделал подобное.

Напротив, так как я был снаружи, то очевидно нахожусь под подозрением.

– Где Мустафа?
– спросил Эрик.

Билл уставился на него.

– Без понятия, - ответил Билл.
– Он обошел периметр, как и должен был, рано вечером. С тех пор как приехала Соки, я его не видел.

– Я видела его на кухне, мы разговаривали.
– Чьё-то присутствие отвлекло моё внимание.
– Я слышу чьи-то мысли за дверью.

Эрик направился к малоиспользуемой передней двери, а я как на буксире побежала за ним.

Эрик распахнул дверь, и женщина снаружи так и застыла в глупой позе, приготовившись постучать. Она рассматривала Эрика и я могла прочитать её мысли. Для нее он был красивым и отвратительным, отталкивающим и привлекательным.

И ей очень не нравились"красивый" и "привлекательный" части предложения. Кроме того, она была совсем не в восторге, что ее застали врасплох.

– Мистер Нортман?
– спросила она и быстро опустила руку.

– Я детектив Кара Амброзелли.

– Детектив Амброзелли, похоже, вы уже знаете, кто я. Это - моя девушка, Соки Стэкхаус.

– Там на лужайке действительно убитый человек?
– спросила я.

– Кто она?
– мне не пришлось сильно стараться, чтобы изобразить любопытство и тревогу.

Я правда очень хотела это знать.

– Мы надеялись, что вы нам с этим поможете, - ответила детектив. Мы почти уверены, что погибшая проживала в вашем доме, мистер Нортман.

– Почему вы так думаете? Вы не ошиблись домом?
– спросил Эрик.

– Укусы вампира на шее, яркая одежда, ваш передний двор. Да, я полностью уверена, - сухо констатировала Амброзелли.
– Если вы соизволите выйти за дверь и пройти по мощеной дорожке...

Каменная брусчатка, уложенная ровными рядами на траве, шла вокруг подъездной дорожки. Темная зелень креп мирта с насыщенно розовыми цветами, сочеталась с розово-зелёным платьем на мертвой девушке.

Она лежала у подножия куста, немного на левом боку. Её поза пугающе напоминала ту, в которой я ее застала на коленях Эрика, когда впервые увидела сегодня. Тёмные волосы прикрывали шею.

– Никто не знаком с ней, - произнесла я.

– По крайней мере, я так думаю. Я видела ее не больше минуты. Она не представилась мне.

– Что она делала, когда вы её увидели?

– Она была здесь и давала кровь моему парню, - сказал я.

– Была добровольным донором?

– Да, она сказала, что она делала это раньше, и была бы рада сделать это снова, – ответила я спокойно и безразлично.

– Она, правда, добровольно предложила, - наступила тишина.

– Вы смеётесь надо мной, - сказала Кара Амброзелли, но ей явно было не до смеха.

– Вы вот так, запросто стояли и смотрели, как ваш возлюбленный пьет кровь другой женщины? Пока вы делали … что?

– На тот момент это был вопрос пропитания, а не секса, - сказала я, не совсем честно. Хотя...зачастую вопрос пропитания плавно перерастал в секс...

– Мы с Пэм болтали о девичьих делах, - я улыбнулась Пэм, желая выглядеть "милой".

Пэм ответила мне подобным взглядом. Мне представилось, что именно так она бы смотрела на мертвых котят.

– Мне понравился цвет лака Соки на ногах. Мы болтали о педикюре.

То есть вы двое болтали о ногтях, пока мистер Нортман в этой же комнате питался от этой женщины? Мило! А что потом, мистер Нортман? После того как вы слегка перекусили, вы просто заплатили девушке и отправили восвояси? Послали мистера Комптона проводить ее до машины?

– Денег?
– переспросил Эрик.

– Детектив, вы называете эту бедняжку проституткой? Конечно же я ей ничего не платил. Она приехала, добровольно предложила свою кровь, потом сказала, что ей пора и ушла.

– Так что она выигрывала от этой маленькой сделки?

– Простите, детектив, я могу объяснить, - перебила я.
– Когда даёшь кровь, это действительно очень приятно. Обычно.

Конечно, если ты по доброй воле даёшь вампиру себя укусить.

Я метнула взгляд на Эрика. Он кусал меня когда-то, не особо заботясь, и это чертовски больно.

– Тогда почему вы, мисс Стэкхаус, не стали донором? Почему позволили погибшей ощутить все прелести кормления?

Святые угодники! Вот дотошная.