Он встряхнулся и огляделся:

— Если здесь не было другой машины, то кто позвонил в полицию?

Эмма усмехнулась:

— Какая-то парочка, припарковавшаяся неподалеку, чтобы поиграть в машине в кроликов, услышала удар и звук бьющегося стекла.

— Значит, земля действительно содрогнулась под ними, — тихо проговорил Лэпсли.

— Они подъехали, конечно, предварительно приведя в порядок одежду, и, увидев, что произошло, позвонили. Полицейские взяли у них показания и отпустили домой.

Лэпсли переключил внимание на другую группу криминалистов, сгрудившихся над чем-то, лежащим на земле.

— А действительная причина, по которой вы разбудили меня и заставили тащиться в такую даль? Из-за чего мое имя всплыло в компьютере?

— Из-за второго трупа, который полицейские нашли рядом с водителем, когда проверяли, дышит ли тот еще.

— По телефону вы говорили, что что-то связано с его состоянием?

— Думаю, мы имеем дело с «Рассветом мертвецов».

Он кивнул:

— Ладно, давайте посмотрим.

Они вместе пошли к этой группе. Мелкие прутья и ветки хрустели под ногами, и Лэпсли не мог сказать с уверенностью, был ли ударивший в нос кислый запах связан со звуками или хрустом, или с тем и другим. Рассвет уже перешел в утро, и клочок неба, виднеющийся через клапан входа в палатку, был ясным и голубым. Он чувствовал повсюду вокруг себя вкус птиц и зверей.

Они прошли мимо первой группы криминалистов, и Лэпсли не мог не взглянуть на лежащее на земле тело: мужчину, измятого, как и его машина, в темном костюме, блестевшем от застывшей жидкости. Списан к чертовой матери, если воспользоваться словами Эммы.

Вторая группа сгрудилась у чего-то на земле, недалеко от первого трупа. Когда Лэпсли подошел, все будто напряглись, словно не желая делиться своей находкой.

— Главный инспектор Лэпсли, — твердо сказал он. — Что тут у вас?

Руководитель криминалистической группы встал, вытирая обтянутые перчатками руки о спецодежду. Лэпсли доводилось встречаться с ним на других преступлениях несколько лет назад: маленький человечек лет пятидесяти пяти, с выпирающим из-под одежды брюшком и с торчащей строго вверх челкой седых волос.

— У нас тут мертвое тело, — проговорил тот со сбивающим столку сильным ирландским акцентом (последние слова для Лэпсли прозвучали как «мирное дело»). Вкус у его голоса был таким, каким, по представлению Лэпсли, должен быть вкус вина из ежевики: терпким и тонким.

— Нет связи с аварией?

— Есть, но не в том смысле, какой вы придаете этому слову. Взгляните.

Там, высовываясь из кучи земли, папоротников и листьев, лежал труп. И это был настоящий труп. Он больше походил на скелет, к которому что-то добавили, чем на тело, у которого что-то поубавили. Все лицо состояло из острых скул и пустых глазниц, голова была повернута на сторону, а челюсть отвалилась, словно в жуткой молчаливой агонии. Сохранившаяся кое-где кожа была такой же унылой и серой, как и волосы, рассредоточенные по черепу. Вытянутые за спину руки трупа были столь же тонки и сухи, как прутики, лежащие вокруг них. Пальцы, та их часть, что была видна Лэпсли, намертво вцепились в лесной суглинок.

А самое странное было то, что тело находилось в покрытом грязью полиэтилене, завернутом так, что образовались два больших крыла, по одному у каждого плеча.

Почти не замечая шуток, которыми обменивались члены криминалистической бригады, Лэпсли опустился на колени рядом с трупом, стараясь не потревожить ничего, что еще не потревожено. Конечно, все трупы кажутся старыми, но этот выглядел так, словно на самом деле был трупом старого человека. Нижняя часть все еще в земле, пленкой плотно обернуты таз и ноги, но торс торчит под наклоном градусов в тридцать. Такое впечатление, что руки держат на себе вес тела. Но это всего лишь иллюзия, поскольку руки свисают назад и костяшки пальцев лежат на земле. Хотя материя, из которой сшита одежда, покоробилась и выцвела от времени, похоже, труп одет в блузу, кардиган и обтягивающие брюки из темного материала.

Он подался вперед, чтобы взглянуть на затылочную часть черепа. Трудно определить без прощупывания, но по виду — есть следы повреждения. Виной тому могут быть хищники, но нельзя исключать и насилие. Какова бы ни была причина, это точно подозрительная смерть. По опыту Лэпсли, люди не заворачиваются в пленку, прежде чем спокойно лечь и умереть.

Не трогая прутья и грязный полиэтилен, Лэпсли тщательно осмотрел все вокруг места, где касались руки трупа. Тело было наполовину закопано в чем-то вроде канавы. Канаву почему-то разворошили — земля вокруг взрыхлена, а папоротники частично вырваны, — и тело вылезло наверх, будто мотылек из куколки. Пальцы врыты в землю и…

Стоп. На почве под пальцами слой детрита — листьев, которые, как и труп, превратились в скелеты, — и некоторые из них, похоже, лежат под пальцами, как будто они…

Лэпсли наклонился пониже. Запах влаги и разложения ударил в нос. Но странно, он почувствовал во рту вкус чего-то, имеющего утонченный аромат, вроде личи.

Точно! Части пальцев не было, примерно от второй фаланги. На первый взгляд пальцы врыты в землю, но он понял, что они лежат на листьях.

В голове пронеслись обрывки воспоминаний. Не было ли у него однажды с кем-то разговора о похожем деле? Не писал ли он что-то об этом? В том, что это не дело из его полицейской практики, а что-то еще, он уверен. Что-то прошедшее вскользь.