Гигантский колодец, уходящий вниз до уровня земли и еще глубже на немереное пространство и шедший также куда-то вверх, куда и смотреть-то было тошно, был весь заклепан сверхстойкими, но все же оплавленными и проявившими изнемогший до темно-коричневого красный цвет раздвижными металлическими створами.

Бесконечно глубоко внизу видны были укрытые брезентом сложные конструкции, едва скрывающие вздыбленные ребра и острые выступы. Между ними сновали люди в обширных защитных костюмах, отбрасывая блики целлулоидом антирадиационных намордников.

Пеструха подбежал к перилам балкона и начал командовать, водя сухой кистью то вверх, то вниз. Тонкие седые волосы, окружающие его лысину, слегка шевелились в нарастающих потоках воздуха, согласные буквы застревали на подходе к языку, и он помогал им то движениями морщинистой шеи, то выталкивал буквы подергиванием носа и неожиданно сильными просторными взмахами головы. Коллега и главный помощник академика Пеструхи Женя Патокин, словно небольшой надежный холм прикрывал его с тыла. Начальники комплексов, сгрудившись у стены, молча ждали.

Глубоко внизу, на дне испытательной башни, с конструкций стянули брезент, и обнажилось зажатое трубопроводами овальное, суженное книзу сердце изделия, укрепленное на телескопической платформе.

– П-п-пятая фа-а-за! – негромко сказал Пеструха – и снизу доверху многие голоса повторили, в отличие от эха, добавляя необходимые уточнения: пятая фаза – идем на местном тепле, пятая фаза – нагрузка от комплекса энергетиков, пятая фаза – подключаемся к дяде Ване – и так далее, до самого дна, откуда пошло тихое жужжание, и изделие начало слегка приподниматься на платформе, постепенно расправляя обрамление, собранное из изогнутых опор.

Изделие шло на местной энергетике до трети высоты испытательной башни. Затем Пеструха обернулся к коллеге, тот спокойно направился к лифту и поманил за собой начальника отдела имитации Леонида Анпилогова – Леника. Когда за ними захлопнулась грохочущая решетка, взвыла сирена.

Женя и Анпилогов вышли на одном из срединных этажей. За бронированными дверьми начинался энергетичеcкий обод начального уровня, который соединялся с основным пространством башни теми самыми металлическими заслонками. Женя Патокин подвел Леонида Анпилогова к пульту и указал на систему выкрашенных блеклой масляной краской трубок и тороидальных емкостей, укрепленных на тяжелой тележке, с которой сочились на бетонный, покрытый изоляционной мастикой пол струи кабелей и текли затем от этого места вправо и влево по окружности башни.

– На той стороне, по диаметру, расположен дубль установки. Сейчас я… или лучше вы – опустите вот этот тумблер, и изделие получит еще… пожрать. Ну, жмите, Леонид Михалыч!

Вид у Жени Патокина при этом был такой, будто он заведомо хочет надуть Анпилогова – так он сжал мелкие крепкие зубы, так расцвел в красногубой улыбке, открывшейся среди золотых волос бородки и мягких зарослей усов – что Леник вообще не захотел связываться с сотрудником Пеструхи.

– Жмите сами, – повел он плечами, – это же не моя диссертация, в конце концов. Отделу за этот пробный пуск – одни подзатыльники.

– Да, Леонид Михалыч, задача у вас – не из легких. При нашем-то энергетическом кризисе, – Женя изобразил шепот, но очень громкий шепот. – Нефть-то, говорят, повыкачали! Вот вам и твердят: беззатратная технология, постный огонь! Хотел бы я знать… как вы его найдете, этот постный огонь.

– Да крутите свой ветхозаветный тумблер. Люди же в напряжении, – недовольно буркнул Леник.

– Не беспокойтесь, я чувствую контрольное время.

Эксперимент пошел.

На смотровых экранах было видно, как отодвинулись оплавленные заслонки, как вышли из них многочисленные, изогнутые под разными углами сопла огневых устройств, и как начало подниматься к ним уже совершенно самостоятельно, медленно левитируя, раскаленное до красноты изделие, постепенно сбрасывающее хищные лианы трубопроводов. Изделие преодолело четвертую фазу, поддерживаемую ядерной энергетической установкой Патокина, поднялось до второй фазы, которая находилась много выше балкона, и там, после открытия нового ряда обугленных заслонок, и нового выхода леса изогнутых сопл – разогрелось до красноты, приобретающей лиловый оттенок, и разорвало себя на бездну бушующих частей.

Грохот завис в испытательной башне, затем, обрушившись на бетонное ее основание, постепенно замер.

В курилке Анпилогов оказался непосредственно возле академика Пеструхи и, наконец, понял, почему очки сидят на нем как-то косо. Левая дужка очков была насажена на обрубленную и закрученную плоскозубцами скрепку, а стекло в самом углу возле этого места пошло трещинами. Анпилогов вспомнил, что очки с подобной оправой (правда, без скрепки) носил его учитель физики лет двадцать пять назад.

Евгений Патокин спокойно курил, и, сощурившись, наблюдал детское любование осанистого Анпилогова очками своего научного шефа.

– Ну, – проговорил, наконец, начальник Испытательного комплекса, – первый этап мы выполнили. Результат предполагался. В основном, все штатно. Необходимо отметить высокую степень отдачи энергетической установки, предложенной коллективом академика Пеструхи и лично…

– Жрет, гадина, много, – сплюнул Женя кусочек табака.

– Дело даже н-н-ннеее в этом, – продолжил Пеструха. – Во-первых, подобные испытания крайне н-ннн-ебезопасны для окружающей среды и для нас с в-в-авми…