Шрифт:
Дети стояли кружком. По одному выходили в серединку и выступали. Сначала один мальчик прочитал стихи про «Сноготок». Потом Снегурочка спела песенку. И вдруг заиграли лезгинку. На рояле.
Две девочки вошли в круг и стали бегать на цыпочках. Они махали руками, как бабочки.
Тут моя бабушка тихонько сказала:
— Ну-ка, ну-ка ступай! Покажись!
Я, канешно, стесняюсь.
А моя железная бабушка берет меня за шиворот, вот так, и… выталкивает на середину.
Что тут со мной случилось, я рассказать не могу. Только ноги сами собой начали вытворять такие штуки! И я помчался по кругу как бешеный.
Никого не вижу!
Ничего не слышу!
Только музыку!
Девчонки разбежались. Все захлопали.
Быстрей! Быстрей!
Я вытащил кинжал, сжал его ротом изо всех сил. И пошел на одних мысочках…
После на сцене Дед Мороз вручал подарки.
Всем, кто лучше выступил. Мне достался самолетик.
Когда я с самолетиком спустился к бабушке, она сказала:
— Вот видишь, какой ты молодец! И никогда не надо бояться.
А за нами сидела тетя с девочкой, которая танцевала лезгинку.
И тетя сказала:
— Если бы не этот жиденок, ты бы получила подарок. Но не плачь. Я тебе куплю еще лучше.
Бабушка смотрела на сцену и ничего не слышала. А мне стало так жарко. И я сказал:
— Давай побыстрей поедем домой.
Бабушка потрогала мой лоб и нахмурилась:
— А ты не заболел случаем?
Я не заболел. Просто мне уже не хотелось здесь оставаться. В Доме искусства.
Вечером бабушка всем рассказывала, как я плясал, и удивлялась:
— Откуда он только выучился?
А я и не выучился. Я просто все делал так, как хотела музыка.
Потом я играл в самолетик и думал.
Почему чужая тетя так обзывалась? Разве я виноват, что у меня получилась настоящая лезгинка?
Дедушка на Рождество так и не приехал.
Белое покрывало
Мой мамин дедушка свалился как снег на голову. Никто не ждал. Даже бабушка.
Сплю я себе и сплю, на Никицкой. Вдруг открываю глаза — и на тебе!
Дедушка!
В комнате все хохочут как сумасшедшие.
Я, канешно, дедушку узнал сразу. Хотя он сам на себя не похож. На фотографии — видите? Дедушка важный, красивый, ну вылитый Хлестаков. Как говорит тетя Галя. И фамилия у него в театре была другая. Псевдоним! Хвост трубой, кудряшки на голове!
А тут оказывается, он совсем лысенький. И ватник грязненький.
Но все равно! Это… мой дедушка!
Дедушка подхватил меня на руки. Прямо в ночной рубашке.
Бабушка сказала, что соловья баснями не кормят. Папочке надо скорей умыться с дороги.
Мы уселись за стол и стали есть, что Бог послал в эту ночь.
На другой день прибежали все родственники. И у нас был пир на весь мир.
Я прочитал свой стих про Мужичка-Сноготка.
И дедушка сказал, что из меня получится, дай Бог, артист.
А потом все стали просить дедушку тряхнуть стариной.
Тогда он встал на середину комнаты, вот так зажмурился и начал рассказывать про свое любимое «Белое покрывало»1:
Позорной казни обреченный, Лежит в цепях венгерский граф. Своей отчизне угнетенной Хотел помочь он, гордый нрав В нем возмущался: меж рабами Себя он чувствовал рабом — И взят в борьбе с могучим злом, И к петле присужден врагами…Никто! Никогда! Я не слышал, чтобы так читали. Даже по радиву. Все замерли. Я к Ане прижался.
А дедушка сразу стал молодой и красивый. Как на фотокарточке.
Мать говорила, утешая: Не бойся, не дрожи, родной! Я во дворец пойду, рыдая, — Слезами, воплем и мольбой Я сердце разбужу на троне…Я смотрю на маму. У нее дрожат губы. Если бы здесь был наш рояль!
А у бабушки такое лицо — как в церкви.
Коль в черном платье буду я, Знай, неизбежна смерть твоя… Но если в покрывале белом Меня увидишь над толпой, Знай — вымолила я слезами Пощаду жизни молодой…В комнате духота. Окна зашторены. Форточку открывать нельзя. Мы ведь на первом этаже. И во дворе все слышно.
Гудит набат, бежит народ. И тихо улицей идет, Угрюмой стражей окруженный, На площадь граф приговоренный… Граф ничего не замечает, Вперед на площадь он глядит — Там на балконе мать стоит Спокойно, в покрывале белом! И заиграло сердце в нем! И к месту казни шагом смелым Пошел он. С радостным лицом Вступил на помост с палачом. И ясен к петле поднимался, И в самой петле улыбался…