— Гуляли разные кочевники туда-сюда. Скифы, сарматы.

— У моего дедушки фамилиё Сарматов.

— Не «фамилиё», а театральный псевдоним.

Поправил меня дядя Митя. Оказывается, он хорошо знал моего дедушку, который умер.

— Но твой дедушка никакого отношения к евреям не имел, хотя и был очень хорошим актером. Жили-были евреи в своей Иудее, а главный город был у них Ерусалим.

Для меня все равно осталось загадкой. Как это так? Русских еще не было, а евреи уже были. Но не мог же дядя Митя сказать мне неправду?

— Римляне оккупировали Ерусалим и вели себя жутко по-хамски.

— Как немцы? — спросил я.

— Ну, немцы хуже римлян в сто раз. Римляне тогда были культурной нацией, а нынешние немцы просто подонки и сволочи. Они собираются уничтожить всех евреев.

— Всех до одного?

— Всех до одного.

— И даже гибридов?

— И всех гибридов. Но ничего у них не получится, как не получилось ни у кого даже в Средние века. Евреев уничтожить нельзя.

— Почему?

— Почему что нельзя уничтожить народ, пока у него есть вера.

— А у пионеров Бога нет.

— Это вас в школе неправильно учат. Свой Бог есть у каждого. Только у одного — Бог похож на человека, а у другого — не похож.

Тут я его огорошил:

— Дядя Митя, а Сталин — Бог?

Дядя Митя вскочил и стал бегать по комнате, а потом собрался все-таки с мыслями и сказал мне на ушко:

— Сталин — не Бог, а Полубог. Это точно.

— А чем отличается Бог от Полубога?

— Бог подкидывает идею, а Полубог выворачивает ее наизнанку.

Дяде Мите самому понравилось такое объяснение, и он захихикал.

— А Гитлер тогда, получается, сам Дьявол?

— Ну, если и не Дьявол во плоти, то во всяком случае дьявольское отродье.

— А почему он хочет уничтожить всех евреев?

— Как раз по этому поводу в Библии сказано: один глупыш может задать такой вопрос, на который сто мудрецов не ответят. Нет, ты не обижайся. Для твоего возраста — ты вполне разумное растение. А евреи мешают всем придуркам, потому что сочиняют анекдоты и не любят стричься под одну гребенку.

Я не понял, но удовлетворился ответом и сказал:

— Мы, русские, евреев в обиду не дадим!

— Не дадим, — твердо ответил дядя Митя.

И мы пошли к нам отобедать.

«Настоящий друг познается в беде», — говорит Адельсидоровна.

Хорошенькое дело! А где ж ее взять, беду эту в нашем Чкалове?

Вот был бы я на войне, там все ясно. Если человек погибает за тебя, значит, он настоящий друг.

Ну а ты сам готов отдать свою жизнь за товарища? Без дураков — конкретно? Подумай своей головой! Только честно? Как? Не готов? Что же получается, елки зеленые? У настоящего друга может быть друг «ненастоящий»? Это как-то не очень. Даже совсем не очень!

Такие вот невеселые мысли приходят мне иногда перед сном.

И все-таки Левка Ноздрунов — мой самый настоящий друг.

Он приехал из Орла с отцом. А мама осталась у него дома, потому что служила в райкоме и до последнего занималась эвакуацией.

Орел после тяжелых боев все-таки сдали. По-тихому.

От мамы теперь — «ни слуху, ни духу». Левка уверен, что его боевая мама обязательно ушла к партизанам. И теперь бьет фашистского гада из леса. Мы все уверены, что так оно и есть на самом деле.

У меня еще есть друзья в классе. Вообще, трудно определить, кто твой первый друг, а кто второй. Я считаю, что первый — самый близкий. С ним — всегда хорошо. Можно по городу шататься, можно и в киношку сходить, если есть деньги. А деньги у нас с Левкой всегда общие.

У меня есть деньги — берем два стакана хлебного кваса в будке на углу. У него есть деньги — тоже берем два стакана. Квас кислый — глаз выколи! Когда летом жара, самое мировецкое дело.

С Левкой я могу обо всем советоваться. Он со мной тоже. Хотя живет он во дворе команды Секиля, а я в команде Котика — нашей дружбе это не мешает. Учимся же мы в одном классе. И летом вместе, с утра до вечера.

Левка, канешно, большой хвастун. Есть у него некоторый недостаток. Он говорит, что может переплыть Урал туда и обратно. Сажёнками!

Пока я не увижу это своими глазами, я ни за что не поверю. Урал речка быстрючая. Поплывешь в одном месте, а приплывешь на другой берег через километр. Даже лодки сносит. И притом, на этом берегу Европа, а на том — уже Азия. Ничего себе шуточки?

Может, врать понемножечку не так уж и плохо?

Я спросил у дяди Мити: а что если жить совсем без вранья?