— Зачем они это делают?

— Чтобы защищаться от хищников. У дигиталиса горький вкус, неприятный для птиц. Если в тропиках когда-нибудь встретишь шамана, который хвастается, что излечивает сердечные заболевания, знай, он шарлатан. Просто использует те же самые лекарства, что и твои доктора в Нью-Йорке. И ни на грош магии.

— А это помогает?

— Дай время. Посмотрим.

— Если не возражаете, можно я скажу…

— Не возражаю, давай дальше.

— Вы не кажетесь сильно расстроенной.

— Я женщина практичная, и моя практичность — залог положительного исхода, излечения. Поэтому я спасу моего сына.

Я посмотрела на Диего, который действительно показался мне немного менее бледным. Его прекрасные черные волосы слиплись и были мокрыми от пота, но он, казалось, просто спит и ему значительно лучше, чем раньше.

На кухонном столе Лурдес Пинто растолкла еще бабочек, а я в это время держала теплый компресс на лбу Диего. Я уже начала несколько расслабляться, когда его тело внезапно свела судорога.

— Лурдес! — закричала я.

Вбежал Армандо и схватил его за плечи. Диего не прикусил еще язык, но все равно Армандо открыл ему рот и держал в таком положении.

— Дигиталис недостаточно сильный, — произнесла Лурдес, и голос ее слегка дрогнул, что меня страшно напугало.

Армандо прошептал мне в ухо:

— Надевай туфли. Мы едем к кассирше. Она никогда не выращивает ядовитые растения без противоядий.

— Да она же в двадцати милях! Почему здесь ни у кого нет телефона?

— Если ты закончила свою тираду, одевайся и пошли. У Диего осталось несколько часов.

— Несколько часов? Несколько часов! О боже!

Первое, что я увидела, когда мы добрались до дома кассирши, был черный лабрадор, сидевший перед плотной стеной из стеблей подсолнечника.

— Привет, Меллори. — Армандо уже слезал с мотоцикла.

Я всеми возможными способами старалась не смотреть на собаку. Мне невыносимо было думать о ее судьбе.

— Лила, ты должна стать менее чувствительной. Нельзя, чтобы каждая мелочь, которая случается рядом, расстраивала тебя до такой степени.

Каждая мелочь? Видеть, как безумная женщина убивает невинную собаку, а другая ненормальная крошит бабочек, чтобы спасти сына? В моем мире это не считалось мелочами.

Армандо раздвинул подсолнечники, и мы прошли через сад страдающих синсемилл прямо в дом, не постучав.

— Нет времени для формальностей, — сказал Армандо. — Дорога каждая минута.

Даже секунда, потраченная на стук.

Кассирша лежала на своем матрасе из конопли в позе, чрезвычайно удобной для курения опиума, но в действительности она спала.

— Хола, Армандо, — произнесла она, не открывая глаз, словно видела сквозь закрытые веки. — Хола, Лила.

Потом кассирша словно на пружинах вскочила на ноги. Насколько я могла видеть, она не садилась и даже не сгибала ноги в коленях.

— Посмотри-ка, ты видела? Вот поэтому-то мы здесь. Эта женщина способна практически на все.

— Мы пришли сюда, потому что у нее есть противоядие.

— Конечно, и это тоже.

— Qu'e puedo hacer por usted? (Что а могу сделать для вас?)

— Диего очень болен. Он проглотил кусочек той мандрагоры, которую мы вытащили в твоем подвале.

— Qu'e pas'o? (Как это случилось?)

— Лила накормила его, чтобы заставить заниматься с ней любовью.

Кассирша выглядела напуганной.

— Лурдес не смогла помочь ему.

— Ella prob'o con las monarcas?

— Да, она дала ему бабочек-монархов.

— Entiendo. (Понимаю), — произнесла она.

— Нам нужно противоядие. — Я сказала это так спокойно, как только могла, хотя единственное, что мне хотелось сделать, — бежать по ступенькам вниз в ее наполненную ядом темницу.

Кассирша опустилась на конопляный матрас

— Что вы делаете? Вставайте! Вспрыгивайте, как вы сделали это раньше! Заставьте ее встать. — Я обращалась к Армандо.

— Я не могу заставить ее что-либо делать!

— Si'entese, si'entese. (Садись, садись.)

— Я не собираюсь сидеть. У нас нет времени. Скажите ей, что у нас нет времени.

— Если она хочет, чтобы ты села, на то есть причина. Она кассирша. Она ничего не тратит попусту, особенно когда речь идет о времени.