— Давай быстренько разденемся — и баиньки. — Ксения начала раздевать Виктора.

— О'кей. И ты тоже. Давай и я тебе юбочку помогу задрать.

— Ну хватит, Витя! — оттолкнула она руки актера.

Грязнов появился в комнате с чашками и заварным чайником.

— А он мне жизнь спас… Ой, ребята, что-то мне плохо, — страдальчески закатил глаза Виктор. — Ксюшка, выкупай меня в ванночке, — заканючил Виктор. — Ты же это умеешь.

Кое-как удалось его угомонить, Максимов уснул, пуская детские слюни и звучно храпя. Зрелище не для слабонервных.

А Грязнов и Ксения сидели в комнате и пили чай, прислушиваясь к храпу из спальни.

— Ваш любовник? — спросил Грязнов.

Ксения внимательно посмотрела на Грязнова.

— Ого! Следствие серьезное и глубокое, — сказала язвительно.

— Извините.

— Экс, — выдохнула она. — Теперь уже экс-любовник.

Грязнов допил чай, встал.

— Ладно, я пойду. — Он устало потер глаза.

— А стоит?

— В каком смысле? — опешил Грязнов.

— Да смысл всегда один…

Грязнов усмехнулся, с интересом рассматривая Ксению.

— Хм… А вы красивая… — сказал он чистую правду.

— Так что, слабо совратить красивую? Могу открыть тайну — сейчас это вам будет сделать нетрудно.

— Превышение скорости. Я так не езжу.

— Ну нет у меня сейчас сил разыгрывать любовные прелюдии.

— А вы уверены?

— Какой-то у вас, юноша, гаишный лексикон. Не уверен — не обгоняй…

— А вы уверены? — снова спросил Грязнов.

— В тебе уверена… Я видела, как ты сегодня на меня смотрел. И сейчас так же смотришь…

Грязнов молча направился к выходу. Не дойдя до двери, резко развернулся и пошел обратно.

Она закрыла глаза, почувствовав сильное прикосновение его губ к своим.

Впрочем, действительно, у нее не было охоты заниматься прелюдией. Уже через минуту она в буквальном смысле содрала одежду с себя и с Дениса и неистово начала с того, что обычно женщина делает мужчине далеко не в первое знакомство.

— А? Нравится? — отрывалась она от своего занятия и поднимала на ошалевшего Дениса пьяные, шальные глаза. — Возьми меня за голову, с силой втолкни, не бойся!

Денис робко делал требуемое.

— Сильнее! Да сильнее же!

А дальше Денис уж и вовсе почувствовал себя мальчишкой, не знавшим женщины. Ксения была изобретательна и бесстыдна. В той самой порнушке, что смотрели Денисовы агенты, престарелая развратница и то на такое не решалась. Это была мука, но сладкая, порочная и безоглядная, и она все длилась и длилась. Денис думал, что это преувеличение — заниматься любовью часами, а теперь и сам потерял счет времени. Только когда они, потные и обессиленные отвалились друг от друга и раскинулись на постели, он увидел, что уже пять утра. Значит, они занимались любовью три с половиной часа.

— Я так и не могу понять, кто кого достал — ты меня или я тебя? Ксения искоса взглянула на Грязнова в свете зажженной сигареты.

— Какая разница! — Денис поцеловал ее в плечо.

— А ты не похож на мента.

— А я и не мент. Я частный сыщик.

— А еще я слышала, что у тебя дядя какая-то шишка милицейская.

— Хокку знаешь? Как надену портупею, так тупею и тупею.

— Хокка? Это что, ругательство?

— Хокку — это японцы. Нерифмованное трехстишие, — сказал Грязнов. Он помолчал, глядя на Ксению. — Но почему?

— Когда встречаю нового мужчину, пытаюсь представить себе его в постели. Как он целует, как обнимает, как заводит и от чего заводится сам. И почти никогда не ошибаюсь.

— И как часто у тебя эти «новые мужчины»?

— Дурачок. Новый мужчина — это действительно что-то совершенно мне неизвестное. Кого в жизни еще не было.

— А ты, выходит, такая себе госпожа Христофор Колумб? — Грязнов не смог скрыть досаду.

— О ревность… Лучше поцелуй! — Она закрыла глаза, подставляя ему расслабленные губы.

Денис медлил, рассматривая ее. Тогда Ксения сама навалилась на Грязнова и стала целовать.

Все пошло сначала. Только еще безумнее.

— Ребята, я чего-то не врубаюсь. Ксюш, ты мне что, рога наставила?

Хорошо, что они лежали, уже укрывшись простыней и смотрели, как за окном встает солнце.

Виктор постоял на пороге комнаты и присел на край кровати, подвинув ноги Ксении. Был он довольно свеж и уж во всяком случае весел.

— Пивка не желаете? — предложил он Денису открытую банку. — А меня сушняк давил всю ночь. Какие-то пустыни снились, кэмэлы с горбами…