Вдвоем они сумеют построить общее будущее, дать Рози счастливую стабильную жизнь с двумя любящими родителями — именно такую, какую он хотел. А если он наберется терпения, то со временем тоже полюбит ее. Время и нежность смогут сделать это.

Грехи требуют исповеди… Теперь Клодия знала, что может, не питая затаенной вражды, поведать ему со всей откровенностью, почему держала в тайне рождение ребенка. Конечно же, он поймет, что шесть лет назад она была слишком неопытной, слишком боялась потерять отца, чтобы философски отнестись к поступку Адама, разыскать его и сообщить, что ждет ребенка, потому что он имел право знать об этом. Она выбрала самый легкий выход и заплатила за свою слабость высокую цену. Она не могла забыть о его предательстве, но могла простить.

Сейчас Адам — взрослый и обеспеченный мужчина, и, очевидно, ему нет нужды обольщать женщин с целью обогащения. Клодия сдвинула брови… Ведь и прежде ему это было вовсе не нужно, конечно же, нет! Она взволнованно перевела дыхание. Ведь с ранних лет Адам знал, что ему предстоит унаследовать дядину фирму и фамильное состояние. «Фартингс-холл» и бизнес ее семьи, по сравнению с этим, были сущими пустяками!

Ей не требовалось напрягать память, чтобы вспомнить слова Элен — они глубоко отпечатались в ее мозгу: он «подлизался» к ней, сделал ей предложение, поскольку она была наследницей, «путался с ней», по его признанию, не принимал ее всерьез. Теперь, задумавшись, впервые, как следует над этим, Клодия поняла, что Адам никогда не сказал бы подобную вещь, это абсолютно не в его характере. И не нужна была ему беспечная жизнь за ее счет — как сказала Элен. Он сам в избытке имел и деньги, и собственность.

Элен сделала то, в чем давно преуспела, — солгала, обманула! Но тем летом Адам сам говорил о себе, как о безденежном бродяге, согласном на любую работу за жилье и пропитание. Он, ни полсловом, ни разу, не обмолвился о том, что происходит из богатой семьи.

Клодия уже не могла дождаться, когда он проснется, чтобы разрешить все ее недоумения. А Адам словно почувствовал ее беспокойство, и действительно проснулся. Но когда он провел ладонью по ее животу, по груди, потом томно повернул ее к себе, способность рассуждать логически покинула Клодию. На этот раз его ласки были долгими и неторопливыми, а потом она, утомленная и успокоенная, просто провалилась в сон.

Когда она проснулась, Адама рядом не было. Но, секунду спустя, в комнате появилась Рози.

— Пора вставать, мамочка. Посмотри, как я сама оделась!

Клодия посмотрела, свитер Рози вывернут наизнанку, туфли перепутаны. Клодия накинула пеньюар, выбралась из постели, исправила погрешности в туалете дочки, затем поцеловала ее, прижала крепко к себе и подтолкнула к двери.

— Скажи папочке, что я спущусь через минуту.

Быстро приняв душ, Клодия надела узкие вельветовые брюки янтарного цвета и кремовый полосатый свитер — обе вещи из числа ее лондонских приобретений. Она расчесала свои сразу заблестевшие как шелк волосы и оставила их свободно лежать на плечах, а затем наложила на лицо ровно столько косметики, чтобы показать, что собственная внешность ей небезразлична.

Она с нетерпением ожидала начала этого чудесного дня, первого из бесконечной череды дней вместе с Адамом!

Почему Элен обманула ее тогда, она, по всей видимости, так никогда и не узнает. Но Элен обманула ее, в этом Клодия больше не сомневалась. Очень нужно было Адаму ее будущее наследство!

А день сегодня выдался на редкость погожий. Солнце ярко сияло на бледно-голубом небе, было тихо и безветренно. В воздухе уже чувствовался морозец, но это не страшно, главное, чтобы Рози оделась потеплее. Обыкновенно Клодия намечала на субботу прогулку с дочерью или пикник. Может быть, они втроем могли бы съездить на побережье, где-нибудь пообедать вместе, начать таким образом скреплять семейные узы.

За завтраком она предложит это Адаму. Было уже восемь, и все в доме, конечно, уже поднялись. Гай всегда вставал рано и сейчас, должно быть, отправился в деревенскую лавочку за своей любимой газетой. Судя по поднимавшимся снизу ароматам, на завтрак ожидалась ветчина и кофе. Адам уже, наверное, заждался ее, слушая бесконечную болтовню Рози, подумала радостно Клодия, вприпрыжку сбегая вниз по ступенькам. Интересно, как понравится она ему в этой новой модной, идеально облегающей фигуру одежде, которую его щедрость позволила ей приобрести?

Отец и Эми заканчивали завтрак за кухонным столом, Рози с аппетитом опустошала тарелку с кукурузными хлопьями. Адама нигде не было видно, на столе только один чистый столовый прибор.

— А где же Адам?

Наверное, отправился прогуляться. Жаль, что не подождал ее, она составила бы ему компанию и воспользовалась возможностью задать вопросы, размышления над которыми ей пришлось прервать прошедшей ночью. Она вспомнила, что именно заставило ее на время перестать ломать над ними голову, и, порозовев от удовольствия, потянулась к кофейнику, чтобы налить себе кофе. Отец опустил газету.

— Он уехал в половине седьмого, через десять минут после того, как я спустился вниз. Я ждал, что ты выйдешь проводить его. Он снова на некоторое время отлучится. Трудно все же ездить туда и сюда из Флориды каждый день.

Клодия даже пропустила мимо ушей упрек, скрытый в словах отца, — так потрясло ее известие, что Адам уехал, не сказав ей ни слова. После этой ночи, она ожидала большего: например, что он предупредит ее о новой поездке, обнимет, поцелует на прощание…

Ее лицо побледнело. Отец, смягчившись, произнес сочувственно: