— Граждане слева, — пояснил Денис, — Это ученые и политики. Венцель ведет программу «Эврика», остальные были у него на передаче, когда там обсуждался вопрос: почему убивают ученых. Могу предположить, что с некоторыми из этих граждан Эренбург встречался, во всяком случае — визитка Беспалова обнаружена у него в портфеле.

— А «С» и «с.» — это супостаты и сутенеры? — заржал вдруг Щербак. — Или нет, сволочи и скоты.

— Ржать кончай, — попросил Макс. — Я думаю, «С» — это сокращение от фамилии организатора или вдохновителя убийств, «с.», — скорее всего, сектанты, или сатанисты, или социалисты — короче, название некой группы людей. И мне кажется, Эренбург колебался между двумя версиями, поэтому и не дописал репортаж до конца. Больше аргументов было за нижнюю версию, за «с.», — потому и две стрелки…

— Ладно. — Денис хлопнул ладонью по столу. — Пора закругляться с обсуждением, у нас пока недостаточно данных. Макс, занимайся схемой, попробуй вычислить, что стоит за буквами, выясни, кто такой Джонсон. Понимаю, что это нелегко, но попробуй. Сева, Николай, проверьте еще раз проституток, Иванова, свидетелей и всех прочих, с кем мы уже сталкивались. Пока просто проверьте, не соврали ли они нам в чем-нибудь, а потом начинайте разрабатывать женщин по списку, начиная с последних. Особое внимание обратите на тех, с кем Эренбург познакомился в последний месяц, когда плотно работал над репортажем. Филя, попробуй выяснить подробности смерти Кропоткина, пообщайся с соседями, родственниками, только ненавязчиво. Демидыч — дежуришь в больнице, пока госпожа Леви не организует нормальную охрану. Я займусь теми, кто на схеме слева. Вопросы есть?

Вопросов не было.

Исследовав некрологи в газетах, Агеев узнал, что покойный профессор Кропоткин был вдовцом — жену похоронил почти десять лет назад; что его сын тоже уже профессор, Антон Николаевич, правда, не физик, а биолог, живет в Питере; что похоронили Кропоткина на Котляковском кладбище; что соболезнования прислали даже из администрации президента и что профессор «всю жизнь находился на переднем крае науки». Все это мало что давало для понимания мотивов убийства, если, конечно, произошло именно убийство. Но зато Филипп выяснил точное название лаборатории, которой руководил профессор, и, порывшись в Интернете, откопал сайт института, а на нем и страничку лаборатории Кропоткина.

Филя честно пытался разобраться в предмете исследований лаборатории. Однако же тщетно. То есть в принципе он понял, что Кропоткин со товарищи занимался замедлением света с помощью лазеров и что если все у них получится, то человечество ждет очередной прорыв в телекоммуникациях. Но что есть «прожигание спектрального отверстия», почему свет остановить нельзя, а его импульсы можно, и кому и зачем нужна фотонная group velocity, он не понял, как ни пыжился. А это означало, что беседовать с коллегами Кропоткина, выдавая себя еще за одного коллегу из далекой тмутаракани, не получится. Даже студентом или аспирантом прикинуться нельзя.

Филя решил выдать себя за журналиста, а для интервью выбрал наименее значительного сотрудника лаборатории аспиранта Анатолия Старостяка. На самом деле Агеева устроила бы и уборщица. В науке она, может, и несильна, но зато обо всех сплетнях и слухах, курсирующих по лаборатории, о ссорах, конфликтах и преференциях осведомлена всенепременно — на тетку с тряпкой мало кто обращает внимание. Однако вычислить ту нужную уборщицу оказалось делом непростым и долгим. А аспирант Старостяк поминался на сайте, и даже фотография его была помещена под авторефератом диссертации.

Старостяк оказался высоким импульсивным парнем лет двадцати пяти с довольно грубым, совершенно неинтеллигентным лицом и манерами под стать лицу. Он то молчал, словно не слыша вопросов, то вдруг начинал говорить невпопад, при этом отчаянно жестикулируя. Агеев выловил аспиранта вечером у выхода из института. Ждать пришлось долго. Очевидно, у Старостяка был ненормированный рабочий день или же он был трудоголиком, так или иначе, появился только в начале девятого вечера.

Филя шагнул ему навстречу, изобразив на лице радостное удивление:

— Вы Анатолий Старостяк? Аспирант Николая Николаевича Кропоткина? А я как раз хотел поговорить с кем-нибудь из вашей лаборатории и боялся, что пришел слишком поздно…

Аспирант некоторое время рассеянно хлопал глазами, не врубаясь, в чем дело. А Филя энергично потряс его руку и, панибратски обхватив за плечи, продолжил натиск:

— Я журналист. Хотел задать вам несколько вопросов. Вы не против? Давайте прямо сейчас, если вы, конечно, никуда не торопитесь.

— Я есть хочу, — вывернулся из объятий Старостяк.

— Отлично, я угощаю, — снова вцепился в него Агеев. — Где будем ужинать?

— Там за углом пиццерия.

Аспирант не скромничал: заказал себе килограммовую пиццу с курицей и грибами, салат из рапанов, на десерт кусок шоколадного торта и литр кока-колы. Филя безропотно расплатился, стараясь не думать, окупится ли аппетит Старостяка информацией, которую удастся из него выжать. Себе Агеев взял чашку кофе и, не торопясь форсировать разговор, наблюдал, как аспирант стремительно подчищает тарелку за тарелкой. Ел он, как будто неделю не держал во рту и маковой росинки. Наконец покончив с тортом, Старостяк вытер губы мятым носовым платком, достал столь же мятую пачку «Тройки» и закурил: