В одночасье я потерял отца, деда, друга, Учителя. Последние пятнадцать лет мы уже не жили вместе. После окончания университета я переехал в Нью-йорк. Помните, в одном из хороших советских фильмов есть такая фраза: «Нельзя всю жизнь прожить у озера». Вот и мне пришлось покинуть наш дом на берегу озера, который так тебе запомнился. Так вот, несмотря на то, что жили мы порознь, не было дня, чтобы мы не созванивались, не писали друг другу хоть пары строк. А уж отпуска всегда проводили вместе.

В общем, спустя полгода тяжелейшей депрессии, я понял, что должен написать книгу.

Вернее, закончить то, что было начато Максом. Вернее, он хотел писать мемуары. А я решил написать роман, книгу о них, о воинском их братстве, о прошлом и будущем каждого из них. Не хватало записок твоего деда. Я вышел из положения, как смог. Важно то, что и эта страшная правда тоже была частью их истории, истории их жизни. Во всяком случае, все, что написано — основано на подлинных фактах. Но, повторяю, это все же роман, а не мемуары.

Эта книга помогла мне пережить кончину Макса, и уже за это я говорю ей (и себе, разумеется) спасибо. Я написал ее, что называется, «в стол». Теперь отсылаю тебе. Прочти, мне очень важна твоя оценка. Ты ведь тоже часть этой истории, вернее, ее продолжение.

И вот еще что. Помнишь Люси? Это подруга Макса — совершенно замечательная женщина, с которой он на закате жизни обрел наконец счастье! Так написали бы романисты. А мы, жесткие и циничные журналюги, скажем проще — им было хорошо вместе. Так вот, Люси собирается летом в Петербург, откуда она к нам приехала. И я буду ее сопровождать. От Москвы до Питера несколько ближе, чем от Пенсильвании, и я надеюсь, что ты сможешь выбраться в город на Неве. Очень хочу тебя увидеть.

Твой Алексей

Приложение: файл «За годом годроман»

На станции Малая Вишера, где скопилось несколько воинских эшелонов, царило оживление. Каждый день нового, еще непривычного времени был напоен пьянящим весельем, безудержной радостью победителей. Тихий и ясный вечер второй половины июня освещал багряными лучами людей, сновавших по перронам.

Несмотря на неимоверную усталость, Олег жадно впитывал краски озаренного заходящим солнцем неба, всматривался в происходящее вокруг, стараясь сохранить в памяти каждую деталь, каждое впечатление, каждое лицо. Кого здесь только не было! Бывалые солдаты с орденами, медалями, нашивками за ранения на выгоревших, линялых гимнастерках, пехотные офицеры в полевых, с зелеными звездочками фуражках, летчики в пилотках с голубым кантом, танкисты в замасленных комбинезонах, морячки в форменках и тельняшках.

Люди теснились между составами, таскали ведра, бачки с варевом, обедали, лузгали семечки, мылись, обсуждали что-то, сбиваясь в кучи, пересыпая речь шутками. То и дело слышались взрывы смеха, радостные возгласы и счастливые вскрики женщин, встретивших своих мужей.

— Коля, Коля! — кричала одна их них, пробиваясь сквозь тесную толпу пахнущих потом и махоркой мужчин. — Коленька, родной, я здесь!

Олег знаком попросил товарищей остановиться. Хиж-няк досадливо вздохнул, но все же приостановился, полез за папиросой. Ну а Чижа просить было не нужно. Он сам замер, чуть приоткрыв рот, словно зритель в кино про любовь.

Молодая женщина с русыми волосами, выбивавшимися из-под косынки, кинулась к мужчине в солдатской гимнастерке, украшенной медалью «За отвагу» и орденом «Красная Звезда». Он невольно отвернулся, пряча пустой рукав, заправленный в солдатский ремень. Она разрыдалась, обхватив его за шею.

— Ну тихо, Маруся! Ну, чего ты голосишь-то? Вот он я. С двумя наградами и одной рукой. Примешь однорукого? — Он натянуто улыбался, гладил ее густые волосы. Взгляд серых глаз был напряжен.

— Миленький, родненький, — счастливо бормотала женщина, словно не слыша его слов и не видя его увечья, — я тебя каждый день встречаю! Второй месяц хожу… Пять верст сюда, пять обратно. Да я для тебя. Я тебя. — Она покрывала поцелуями его лицо, и оно размякло, сморщилось. И теперь уже из его глаз полились слезы.

Возле пары остановился молодой, невысокого росточка офицер с характерным для средней полосы России «картошистым» носом, который уютно устроился на круглом, веснушчатом лице.

— Ну что, Ерохин, встретили тебя? Да какая жинка-то у тебя красавица! — весело проговорил он.

— Так точно, встретили, товарищ капитан, — подтвердил Ерохин, отстранил жену и быстро отер лицо рукавом.

— А муж у вас, гражданочка, геройский мужик! — как бы не замечая покрасневших глаз солдата, воскликнул капитан. — Самый что ни на есть геройский! Вы им гордиться должны!

— Да я что ж?! — ахнула женщина. — Гос-с-поди! Да я ж нынче самая счастливая баба! Да мне ж все село завидует. Гос-с-поди, живой вернулся! Да что вы, неужто я не горжусь?!

— Ладно, ладно, это я так. — рассмеялся капитан.

— Марусь, ты бы пригласила… — шепнул жене Ерохин.

— А может, вы к нам загляните, товарищ капитан? — осмелела Маруся. — Меня подвода ждет. Михась на рынок ездил и меня прихватил, — скороговоркой объяснила она мужу и снова принялась уговаривать капитана: — мигом домчимся. Я баню затоплю, стол накрою. Бутылочка припасена.