И вот сейчас они медленно ехали по забитому до отказа Каширскому шоссе.

– Так что ты намекал про латвийское направление? – спросил Корешков, когда приятелю наконец удалось отпрянуть от буквально наседавшего на него справа грузовика.

– Служба Полоскина сейчас проверяет документы «Меркурий-сервиса». Шерстят их почем зря в хвост и в гриву. В общем, выяснилось, что все дела у тех шли через Латвию.

– Ну а что ж тут особенного? – сказал Андрей. – Раз машины идут из Германии, не могут же они миновать те страны, которые между нами.

– Это понятно. Но дело в том, что из салона Потоцкого в Латвию регулярно переводились большие суммы.

– Зачем?

– Хм, «зачем», – передразнил его Багрянцев. – Вот с этим и нужно разобраться. Причем на месте. На первый взгляд, такой трюк Потоцкого выглядит полным идиотизмом.

– То есть мне следует отправиться в королевство шпрот. А как я там разберусь во всех этих финансовых хитросплетениях? У них, небось, сейчас вся документация ведется на латышском языке.

– Это само собой. Только ведь старые связи сохранились. Там же столько ребят работает, с которыми я когда-то вместе учился. Вместе приходилось расследовать всякие дела. Поэтому все осталось. Это вонючие политики могут спорить до хрипоты и ссориться, а между коллегами надолго останутся нормальные отношения. Особенно если те когда-то вместе подвергались опасности. Кстати, возможно, Потоцкий надеялся, что из-за документации на латышском его переводы сюда останутся незаметны.

– Ты уже туда звонил, договорился насчет моего приезда?

– Я уже туда сто раз звонил, – ответил Сергей Константинович, не отрывая взгляд от дороги, которая по мере приближения к Москве становилась все более запруженной машинами. – И насчет твоего приезда договорился, и насчет проверки документов.

– Официально?

– Ну а как же иначе! Все тип-топ: состряпал письмецо и отправил по факсу. Там уже к твоему появлению приготовлен отчет. Посмотришь.

Корешков сказал:

– Если все готово, почему бы им тоже не прислать этот отчет по факсу?

– Да все равно придется туда отправиться. Потом еще нужно будет съездить в Польшу. Не одному, в Риге дадут помощника. Так что ты особенно не упирайся. Там должно быть не менее интересно, чем в Коми-Пермяцком округе.

Рижские коллеги (когда-то были милиционерами, а сейчас – полицейские) сообщили, что помогать Корешкову будет молодая красивая женщина. Андрей списал эти слова на элементарную галантность прибалтов. Небось, стояла рядом с телефоном, когда они звонили в Москву, вот и назвали ее молодой и красивой. То есть что эта Мирдза молодая, он не сомневался. Молодых много. А вот насчет красоты… Эта особенность встречается намного реже.

Все же морально был готов к тому, что его встретит красивая женщина, и настроился вести себя исключительно по-деловому. Нехорошо будет, если рижские полицейские сразу начнут молоть языком, мол, приехал москвич и вместо дела принялся за бабой ухлестывать. Нужно будет держаться посолидней. Однако то, что он увидел в аэропорту, изрядно перетряхнуло стройную систему его благих замыслов.

Как и договаривались, она ждала его на выходе из зоны паспортного контроля. Там встречали многих пассажиров. При этом некоторые встречающие, как это принято, когда человека не знают в лицо, держали в руках бумаги с названием фирмы или фамилией. Картонку с надписью «А. Корешков» он увидел в руках загорелой женщины в темно-зеленом костюме, под жакетом бежевая блузка с круглым воротом. Точеные ноги в туфлях на каблуках-шпильках. Но это все Андрей разглядел потом. Сначала же он увидел глаза. Они были такие светло-голубые, что трудно было понять – то ли слишком ясные, то ли мутные. Пухлые губы были покрашены ярко-красной помадой.

Он подошел и, нагнувшись, начал чуть ли не носом водить по картонке. Так обычно читают близорукие люди. «Дочитав» фамилию до конца, Андрей выпрямился:

– Здравствуйте. А вот и я.

Женщина очаровательно улыбнулась, чем окончательно пленила московского гостя, и протянула ему руку:

– Добрый день, Андрей Дмитриевич. С приездом. Меня зовут Мирдза Троненбергс. Я буду работать вместе с вами.

– Очень приятно.

– Мне тоже.

– С чего начнем? – как можно непринужденнее спросил он.

– С официального представления. Сейчас мы заедем в министерство, я познакомлю вас с начальством. После чего покажу материалы, которыми мы располагаем на данный момент времени.

Последний бюрократический оборот показал, что Мирдза все-таки не блестяще владеет русским языком. Однако говорит без акцента, что даже слегка удивило Корешкова.

Еще его удивило то, что машину она вела сама. Корешков даже высказал свое удивление:

– Я думал, у вас есть водитель.

– Тогда бы он вас и встретил, – улыбнулась Мирдза и добавила: – Персональных машин в Латвии вообще мало. Не такое сейчас положение, чтобы разъезжать на персональных.

– Взяли бы дежурную.

– Хотела. Как назло, все они были в разъезде. Пришлось ехать на своей, – сказала она с наигранной печалью и тут же улыбнулась: – Только не надо убеждать меня в том, что ваша милиция оснащена транспортом лучше и нам следует жалеть о том, что мы от вас отделились.

В другое время такой переход от частной проблемы к глобальной озадачил бы Андрея. Но не сейчас. Сейчас он любовался этими глазами, белокурой прической, красными губами. А слова, которые Мирдза произносила, у него в одно ухо влетали, из другого вылетали.