— Эта Хельга больная! Сексуально озабоченная! Немедленно прекрати с ней общаться!!!

— Папа, да с чего ты взял? — округлила глаза Сашенька. — И как я могу прекратить с ней общаться, если это наша клиентка?

— Она нам никакая не клиентка! — продолжая крутить «пропеллерами», затопал Брок, словно и впрямь готовился к разбегу. — Мы не работаем с больными! А она именно такая, потому что одетые в кожу и противогазы сантехники — это явное извращение! — Сыщик вдруг замер и, побледнев, прошептал: — Она не предлагала тебе принять участие в этих оргиях?..

— Папа, — заплакала Сашенька, — ты иди лучше домой. Ляг, поспи. По-моему, ты переутомился сегодня с унитазом…

— Ага! — подпрыгнул сыщик. — Вот ты себя и выдала! Я уйду домой, а ты сразу побежишь к развратнице Хельге и ее кожаным сантехникам!..

— К ней побежишь ты! — разгневанно, будто и не плакала только что, воскликнула Сашенька и протянула отцу тысячерублевую купюру. — Потому что Хельга Стар все же наша клиентка. Вернее, твоя, потому что с этой минуты я у тебя не работаю.

— А… у кого работаешь?.. — растерялся Брок.

— Ни у кого, — сунула ему в ладонь деньги Саша и, помахав папе ручкой, направилась к вешалке с одеждой. — Успехов в труде и в личной жизни!

— Стоп! — за неимением белого флага, замахал синеватой купюрой сыщик. — Я сдаюсь! Ты меня не так поняла… И ты ничего не сказала о задатке… Ведь это задаток, да? Я, так сказать, прав?..

— Ты, так сказать, хитер, как я не знаю кто! — расхохоталась вдруг Сашенька.

— Почему? — поняв, что опасность схлынула, заулыбался и Брок. Однако он и впрямь не понял, отчего дочь заподозрила его в хитрости.

— Да потому, что если я соглашусь, что ты прав, то автоматически окажусь неправой сама. А если скажу, что ты не прав — тоже совру, потому что эти деньги и впрямь задаток Хельги Стар.

К деньгам Брок относился с уважением. Но и свои принципы он уважал тоже. А потому с грустью и затаенной надеждой в голосе спросил:

— Но разве в этом деле есть какое-нибудь чудо? Ну, подумаешь, сантехник!.. Пусть даже в противогазе… Ты ведь знаешь, что я берусь только за те дела, из которых, так сказать, торчат уши чудес, которые я потом безжалостно обры… разоблачаю!

— Папа, не надо пафоса, — поморщилась Сашенька. — Я от тебя все это уже слышала тысячу раз. И ты напрасно переживаешь, чудо есть. Ведь этот вор, или, как ты его называешь, «сантехник», потом просто-напросто исчез.

— Так ты же сказала, что он в туалете заперся!

— Ничего он не запирался! Он заскочил в туалет, и больше оттуда не выходил. А когда через час туда заглянула Хельга, тулик был пуст.

— Так он что, в унитаз смылся, этот сантехник? — хихикнул Брок, но тут же посуровел: — Так-так-так-тааак!.. Это и впрямь, так сказать, попахивает чудесами… И попахивает довольно-таки дурно. Пожалуй, я возьмусь за это дело.

К дому клиентки отец с дочерью шли под одним зонтом, Сашенькиным, — свой Брок нечаянно оставил в агентстве и теперь всю дорогу ворчал, что дочка специально о нем не напомнила, чтобы позлить несчастного папу. А еще он бубнил и в адрес заказчицы, к которой приходится переться по дождю и холоду. «Хельга Стар!.. — кривил Брок в сарказме губы. — Ишь!.. Небось на самом-то деле какая-нибудь Ольга Звездулькина!»

А когда дверь обычной квартиры в обычной панельной девятиэтажке им открыла обычная, солидных лет тетка, сыщик и вовсе расстроился. «Ты же говорила, что она симпатичная и тридцатилетняя!» — чуть было не упрекнул он Сашеньку вслух, но все-таки удержался, решив, что обязательно сделает это позже, да еще и урежет ей премию — за дезинформацию.

— Так-так-так-тааак!.. — шагнув за порог, вместо приветствия протянул Брок. — Так это вы, так сказать, Хельга?

— Оля! — обернувшись, крикнула тетка. — Это к тебе! Пожилой господин с девочкой.

— Что?! — в унисон воскликнули отец с дочерью. Брок собрался завопить: «Да я моложе тебя, старуха! Мне еще и пятидесяти нет!», а Сашеньке, которая терпеть не могла, когда ее обзывали таким словом, вообще захотелось повторить сейчас подвиг Раскольникова. Но, взяв себя в руки, они так же, дуэтом, выпалили: — Мы частные сыщики! — А Брок еще на всякий случай добавил: — Лицом к стене, руки за голову!

Но тетка уже убралась из прихожей, а вместо нее там вскоре появилась и впрямь недурная собой блондинка возрастом вряд ли сильно больше тридцатника. Впрочем, на вкус Брока, она все-таки была чересчур худой и плосковатой, а ее тонкие, надменно поджатые губы ему не понравились вовсе.

— Да-а? — оценивающе разглядывая сыщика, жеманно протянула дамочка, но, узнав Сашеньку, мигом сменила тон и выражение лица. — Ой! Вы, наверное, господин Брокалев?

— Брок, — сухо ответил тот. — Просто Брок.