— Хельга, — с явным намеком на лобзание сунула ему под нос ладонь блондинка.

Однако сыщик намек проигнорировал и всего лишь пожал руку. А затем достал из нагрудного кармана пиджака блокнот с карандашом и приготовился записывать.

— Может, вы сначала разденетесь и пройдете в комнату? — заволновалась хозяйка квартиры. — Там нам удобней будет беседовать. А мама пока приготовит чай. Или вы предпочитаете кофе?

— На работе не пью, — отрезал Брок. — И вообще, так сказать, мы не для того вас вызвали.

— Папа, это не мы ее… — зашептала ему на ухо Сашенька, но сыщик решительным жестом отодвинул дочь и, занеся над блокнотом графитовое острие, вперился взглядом в клиентку.

— Фамилия? Имя? Кличка? Пол? — словно ругательства, начал выплевывать он вопросы.

— Кличка? — удивилась дамочка. — Пол?.. Это вы о Пупсике, что ли? — И обернулась к проходу в комнату: — Пупсенька, иди скорей сюда, с тобой дяденька хочет познакомиться! — А потом, умильно улыбаясь, перевела взгляд снова на Брока и любовно пропела: — Во-о-от, это Пупсик. Кобель!

— Да как вы смеете! — подпрыгнул сыщик, размахивая блокнотом. — Не вам, как говорится, судить!.. Даже родная жена — и то…

— Папа!.. — дергая отца за рукав, зашипела вдруг Сашенька. Другой рукой она настойчиво тыкала в направлении пола, куда и перевел наконец взгляд сыщик.

Перед ним, высунув розовый язык, стояло плюшевое, в умилительных складочках, чудо.

— Шарпей!!! — по-детски восторженно взвизгнул Брок. — Вы не поверите, это настоящий шарпей! Сашенька, Хельга, смотрите! — Сыщик наклонился к морщинистой псине, и та лизнула его в руку.

— Так вы тоже любите собак? — заулыбалась растерявшаяся было Хельга.

— Не всех, — признался пунктуальный сыщик. — Но вот этих… Ишь ты мятенький какой, даже глазок не видно! Этих определенно люблю.

— Вот!.. А тот, в противогазе, обозвал его «слепой собакой»! — поджала губы дамочка. — Такой брутальный мужчина, а славного, милого Пупсика испугался.

— Как он его назвал?.. — выпрямился и снова достал блокнот с карандашом Брок.

— «Слепой собакой». Выскочил из туалета, заозирался кругом, увидел на вешалке мою новую шляпку, назвал ее «артишоком», схватил, а потом Пупсенька в прихожую выбежал. Тот его как увидел, сразу заорал: «Слепая собака! Слепая собака!», и в туалет снова — шмыг!

— А, простите, звука спускаемой воды вы после этого не слышали? — поинтересовался сыщик.

— Не слышала. Мне вообще не до этого было. Я испугалась. И расстроилась. И обиделась!..

— Да-да-да, — закивал сыщик. — Серьезный удар по нервной системе. Тройной, так сказать. Как одеколон, если вы еще помните те времена. Вы не поверите, у меня был один случай…

— Папа!.. — прервал воспоминания Брока тычок Сашиного локтя в бок. Сыщик, почти не сделав паузы, переключил разговор в новое русло:

— Потрудитесь объяснить, гражданочка, что такое артишок!

— А я откуда знаю?.. — вылупила на него глаза Хельга Стар.

— Артишок — это растение такое, — подсказала Сашенька. — Похожее на чертополох.

— Ваша шляпка была похожа на чертополох? — принявшись размашисто чиркать в блокноте, спросил Брок у дамочки.

— Ну, знаете!.. Моя шляпка — эксклюзив, я две зарплаты за нее отдала! — фыркнула та и, вздернув нос, отвернулась. А потом буркнула: — И вообще, он говорил через противогаз, я плохо расслышала. Может быть, он сказал не «артишок», а что-то наподобие… Да-да! Я вспомнила! Он сказал: «Арти… фак!» — Дамочка выбросила вверх средний палец, едва не угодив Броку в глаз.

Сыщик отпрыгнул, заслонив собой Сашеньку, и завопил, густо при этом краснея:

— Да как вы можете! Что вы, так сказать, себе позволяете при ребенке!

— Папа, я не ребенок!.. — пискнула прижатая к стене отцом Саша.

— Для меня ты всегда ребенок, — шмыгнул носом Брок. — Вот появятся свои дети, тогда ты поймешь!.. — Но тут он опомнился и завопил пуще прежнего: — Но только после окончания университета! И только от законного мужа! И только после того, как мы с мамой…

— Умрете?.. — выкарабкалась наконец из-за его спины Сашенька.

— Типун тебе на язык! — подпрыгнул сыщик. — После того, как мы с мамой благословим, как говорится, ваш брак.

— Может, вы вернетесь наконец к делу? — оборвала родительские наставления Хельга.

— А судьба моей дочери, по-вашему, не дело?! — возмущенно обернулся к ней Брок, но тут же, очухавшись, встрепенулся и принял прежний деловитый вид. — Итак, где тут у вас туалет?

— Папа! — ахнула Сашенька. — Ты что, потерпеть не можешь?!

— Да при чем тут это! — опять покраснел сыщик. — Я собираюсь, так сказать, осмотреть место преступления!