Вопль Халдуна стал завершающим аккордом операции. Бандиты больше не сопротивлялись, полицейские деловито распределяли убитых и раненых по машинам, надевали наручники на задержанных. Вскоре все они уехали, оставив на месте побоища лишь раненого Сафара, над которым уже хлопотали врачи прибывшей «скорой помощи». Пока они перевязывали его, Кафари и Филдинс допрашивали старика Кемаля. Им хотелось уточнить, кто были эти люди, почему они напали на их дом.

На все вопросы у старика были однотипные отговорки:

— Не знаю. Я ничего не знаю. У меня горе — мой сын ранен. Я старый человек, — причитал он, явно преувеличивая свою старость. Ему было пятьдесят с небольшим.

— Что они хотели от вас? — допытывался Филдинс. А в ответ опять:

— Я ничего не знаю. Просили какие-то деньги. Я старый человек…

Тем временем Изабелла наблюдала за тем, как врачи перевязывали Сафара. Когда те, закончив, хотели было уже загрузить носилки в машину, она попросила, чтобы ей разрешили поговорить с ним.

— В каком он состоянии?

— Более или менее нормальном. Пуля не задела ни селезенку, никаких важных органов, застряла в мягкой ткани. Сейчас в больнице вытащим, и все.

— Я постараюсь недолго.

Врачи деликатно отошли в сторонку.

Склонившись над раненым, Изабелла сказала:

— Я работаю в полиции. Послушайте, Сафар, если вы хотите жить, вам придется ответить на мои вопросы. Если вы не будете тянуть время, то вас успеют доставить в больницу и оказать хирургическую помощь.

— Спрашивайте, — прошептал напуганный своим состоянием Кемаль.

— Кто эти люди? Почему они напали на вас?

— Эти жулики называют себя «марксменами». В нашем доме они искали моего младшего брата Мустафу. Якобы он должен им большие деньги.

— А где сейчас на самом деле находится Мустафа?

— Он погиб в авиакатастрофе, когда летел из Москвы.

— Неправда. Вы теряете драгоценное время. Нам точно известно, что Мустафа жив.

— Я не знаю, где он, — ответил раненый. По голосу было ясно, что лжет. Англичанка прекрасно поняла это. Она спросила:

— Вы помните человека, который ехал со мной, когда вы напали на нас по дороге в Стамбул?

— Помню, — кивнул Сафар.

— Где он сейчас?

— Откуда мне знать? Я его с тех пор не видел.

— Не верю. Вы опять же рискуете. Скажите, где нам его искать, и я сразу отправлю вас в больницу.

Ответить Сафар не успел — к Изабелле подошел Филдинс и буквально за руку оттащил ее от раненого. Не отпуская ее, он велел врачам погрузить носилки в машину и увезти пострадавшего.

— Бойтон! — взмолилась Изабелла. — Дайте мне допросить его! Это единственный реальный шанс найти Андрея.

— Не сходи с ума! Этот бандит чего доброго сейчас сдохнет, и у тебя будут крупные неприятности.

— Мне наплевать! Я должна найти Андрея! Как ты этого не понимаешь? Может, он еще жив и его можно спасти.

— Ты допросишь Сафара в тюремном госпитале.

— То есть завтра?

— Да.

— Но это будет поздно.

— Боюсь, Изабелла, что уже поздно. Ты же видишь, как они тут быстро расправляются друг с другом. Подозреваю, что с чужаками — еще быстрее.

Этот обшарпанный фургон ничем не выделялся из сотен других аналогичных машин, круглыми сутками разъезжающих по такому мегаполису, как Стамбул. Чаще всего в таких развозят по городу товары для мелких лавочек. Серо-синего цвета (кстати, самый популярный среди автомобилей такого класса), и вдобавок изрядно грязный (количество таких вообще не поддается исчислению), он не обратил на себя ни малейшего внимания стражей порядка. Ну, остановился фургон возле полицейского Управления. Подумаешь, какое дело. Мало ли их тут останавливается. У одного протекает тосол, у другого порвался ремень генератора, у третьего треснул бачок для тормозной жидкости. Каждый подъезжает к тротуару и стоит. Дальше возможны два варианта: либо водитель сам починит машину, либо к нему кто-нибудь приедет на помощь. В последнем случае тоже два варианта: либо починит машину на месте, либо увезет ее с проклятого места на буксире. Но в любом случае никто на эту машину смотреть не станет, номеров ее не запомнит, водителя никогда не узнает.

Очевидно, все эти тонкости полицейской психологии были досконально известны организаторам поездки этого фургона. Водитель, видя, что поблизости от подъезда все места заняты машинами, остановился за последней из них, метрах в пятидесяти от подъезда. Двери кузова сразу распахнулись, и оттуда на асфальт вывалился мужской труп. После этого фургон умчался прочь, растворившись в обычном потоке транспорта.

Какими бы ротозеями ни оказались сотрудники полицейского Управления, через минуту-другую весть о подброшенном трупе со следами огнестрельного ранения облетела все кабинеты. Сразу место происшествия обнесли полосатой красно-белой лентой, сфотографировали, после чего труп унесли в специальную комнату в подвале, где и осмотрели. Никаких бумаг, никаких документов при нем не нашли. В карманах — он был одет в рубашку и брюки европейского образца — вообще не было никаких предметов. Уликами могли бы служить ключи или дисконтная карта. Ничего подобного при погибшем не оказалось. Странная предусмотрительность убийц. Непонятно тогда, зачем они его подбрасывали.