– Если вкратце, - мужчина скрестил руки на груди и повернулся к дверям клуба: - Два месяца назад в одном из таких клубов погибли все, кто там находился. Диагноз каждого - удушье. Следов отравления газом или ядовитым веществом обнаружено не было, - мужчина скосил взгляд на Виктора. Он выглядел так, будто едва скрывает презрение и неприязнь. Гадатель поморщился, ощущая это почти физически.
– Это повторилось снова через месяц. И этой ночью еще раз, - он снова повернулся к Виктору и развел руками: - Ну, начальник и решил, что раз Вы так вовремя прибыли, то лучше вам все увидеть сразу.

– Ваш начальник - разумный человек, - Виктор потер глаза, которые все так же болезненно жгло, и добавил: - Может, представитесь? Я уверен, что Вы знаете мое имя, но я Ваше - нет.

– Меня зовут Данни Густавссон, - произнес мужчина и, вместо того, что бы протянуть Виктору ладонь для рукопожатия, убрал руки в карманы.
– Я детектив, который занимается этим делом. И Вы мне не нравитесь, мистер МакИвори.

– Можно сказать, что это взаимно, - Виктор пожал плечами. Холод захватывал его все больше, и Гадатель едва сдерживался от того, чтобы не задрожать. К тому же, он чувствовал все большую усталость, да и глаза слезились сильнее. И, тем не менее, он не должен был упускать полученную возможность.

Одиссей что-то каркнул из своей клетки, и Виктор задумчиво обернулся. Гадатель мог расслышать его даже сквозь шум толпы, сквозь любые стены и расстояния. Ворон обращался к нему, и сейчас Виктору далеко не всегда были необходимы руны, что бы понять, что пытается сказать птица. Иногда достаточно было прислушаться к интуиции, нашептывающей те же мысли, что и Одиссей пытается ему внушить.

В карканье Одиссея в этот раз было и отрицание, и какое-то утверждение. Виктор был уверен, что язык ворона понять легко, что можно было бы написать целую книгу об этом, но все же когда он сам пытался объяснить что-то из разговоров воронов, он терялся. Гадатель почти не задумывался об этом, просто ловя отголоски эмоций в этих криках, непривычные звуки, считал количество каров и то, какая в их звучании прослеживалась закономерность.

Он почти не думал об этом. Он просто его понимал, сразу же, как карты или руны, или лучшего друга, с полуслова.

– Это не третий случай, - задумчиво произнес Гадатель, - но вы не слышали о других, потому и не задумываетесь, - он вздохнул и снова посмотрел на вывеску. В ней было столько иронии и издевки, что Виктору казалось, он вот-вот услышит до боли знакомый смех.

Вот-вот и проводной силуэт мыши заскрипит, оживет, махнет ему лапкой и убежит куда-то.

– Я знаю, кого Вы ищите, Данни, - и прежде, чем Густавссон сказал что-то еще, Виктор махнул рукой: - Мне нужна чашка кофе. Свежесваренного. С блюдцем, - и, оставив мужчину недоумевать, снова влез в машину, что бы достать оттуда клетку с Одиссеем.

Одиссей пару раз радостно каркнул и сделал несколько кругов над Виктором, стоило Гадателю выпустить его из клетки, и лишь потом опустился хозяину на плечо.

– Гарри Поттер чертов, - проворчал Густавссон, увидев на плече Виктора птицу, но Гадатель воздержался от ответа. В конце концов, то, что они не поладят, было понятно сразу, и Виктора едва ли это волновало.

Он принял от детектива чашку кофе и даже погрел об нее руки, надеясь, что тогда всему его телу станет хоть немного теплее.

Сам кофе оказался землистым на вкус и практически непригодным для питья. С другой стороны, Виктор и не собирался наслаждаться этой чашкой бодрящего напитка, хотя и надеялся, что это немного придаст ему сил. Он за несколько глотков почти осушил чашку, оставив лишь немного кофе на самом донышке, и теперь был уверен, что это неприятное послевкусие, словно он выпил кипятка с песком, останется надолго. Гадатель облизнул губы в тщетной попытке избежать этого неприятного ощущения, но напрасно.

По крайней мере, от этого мерзкого привкуса у Виктора не першило в горле. Время очередного приступа кашля еще не пришло, и Гадатель боялся любого повода вызвать его раньше.

Он взял чашку левой рукой и три раза покрутил ей, по часовой стрелке, стараясь разболтать как можно больше гущи по поверхности чашки, и только потом резко перевернул, с тихим стуком ставя на блюдце.

Гадатель уже почти не задумывался о том, что и как делает. За пару лет он отточил свои умения если не до совершенства, то до чего-то очень близкого к этому понятию. Порой он даже забывал задавать вопрос и был ужасно рассеян, но в то же время справлялся со своими инструментами так хорошо, что ему и не нужно было особо концентрироваться.

Виктор досчитал до семи и снова перевернул чашку. Кофейная гуща распределилась по стенкам, на первый взгляд, бесформенными кляксами. По крайней мере, это были бы бесформенные кляксы для самого обычного человека, но для Виктора они зачастую представлялись интереснее и яснее любой книги. Он даже не пытался угадывать по получавшимся силуэтам историю, они рассказывали ему её сами.

Рассеянно рассматривая эти фигурки, Виктор постепенно терял связь с реальностью, погружаясь в рассказы кофейных зерен, совсем недавнее прошлое этого места, и то, что он должен был узнать...