Бо засмеялась и, подойдя к Чарлзу, взяла его под руку.

— Глупости, Августа. Ты просто любишь приезжать рано, чтобы пошпионить за остальными! Признавайся!

— Неужели вы не можете обойтись без вульгарности?

Леди Гленналмонд обвела их всех возмущенным взглядом. Она явно предпочла бы не иметь с этой семьей никаких отношений.

Бо начала что-то отвечать, но Лео прервал сестру:

— Вы же знаете Бо. Она говорит это для того, чтобы вывести вас из себя, дорогая! Могу я проводить вас к карете, миледи?

Он подставил руку, и леди Гленналмонд, полная оскорбленного достоинства, оперлась на нее.

— Ваша сестра просто невыносима, лорд Леонидас!

— Это совершенно не твое дело, Августа! — проговорила вдовствующая герцогиня с явным раздражением. — И я уже много раз тебе об этом говорила. Удовольствуйся тем, что безнадежно испортила характер своего мужа. И как это тебе удалось? Такой был милый мальчик.

Чарлз невольно усмехнулся. Бо захихикала и сжала ему руку.

— Казалось бы, моя милая невестка уже могла бы научиться не делать мне замечаний — хотя бы в присутствии бабушки, — прошептала она. — О, кстати, я вспомнила! У меня к тебе вопрос. Про Лео. Ну на самом деле про его любовницу.

Чарлз посмотрел на кузину. Он был вполне готов просветить ее, чтобы создать ее братцу побольше проблем.

— Поведаю обо всем что знаю.

Спускаясь с ней по лестнице, он положил ладонь второй руки на ее пальцы.

— Кто она? Мне никто ничего не хочет рассказать.

Чарлз улыбнулся. Бо с ее вспыльчивостью подобна заряженному пистолету без предохранителя. Выстрел может произойти в любой момент, и ущерб предсказать невозможно.

— Хотя не уверен, что тебе следует знать об этом, дражайшая моя.

Девушка притворно надулась.

— Но ты все равно скажешь, не так ли?

— Правда?

— Ты и сам прекрасно понимаешь, как это интересно, Чарлз!

Она адресовала ему широкую улыбку, весело щуря глаза.

— Наверное, ты права, — согласился он с театральным вздохом, подыгрывая Бо. Сколько лис он сможет запустить в этот курятник? — Бедняга Лео меня немного тревожит. Видишь ли, он связался с очень алчной вдовушкой, и я опасаюсь, что твой братец будет больно ранен, когда она его бросит.

Красные фонарики освещали дорожки и дворики. Казалось, что фонтаны наполнены не водой, а огнем. Над садом плыли облака дыма, усиливая странную атмосферу. Всюду звучала музыка: она лилась между деревьями и заглушала те звуки, которые могли доноситься из темных аллей и беседок сада.

Лео поймал себя на том, что снова всматривается в толпу. Кто-то наблюдает за ним — или же за Виолой. Ему не удалось определить источник этого внимательного взгляда, но его присутствие ощущалось очень ясно. Чувство страха и мурашки вдоль спины невозможно было не узнать.

Круг приглашенных был достаточно узким, и посторонних в этом списке не было. В Воксхолле присутствовали кавалеры женщин, которые, по общему мнению, относились к классу падших — и это были сливки дам полусвета. А дамы в плотных масках были аристократками высшего света, страдающими чрезмерным любопытством или любвеобильностью.

— Вы выбрали впечатляющую тему, дорогая.

Глаза Виолы в прорезях маски весело блеснули. Она обвела глаза тенями, отчего они казались еще ярче, чем обычно.

— Нам показалось, что это очень нам подходит. Если верить большинству людей, то ад — это то, что ожидает нас всех.

— И при таких соблазнах, — проговорил он, взмахом руки указывая на полуодетых женщин и общую атмосферу чувственных наслаждений, — сегодня скорее всего из списка святого Петра будет вычеркнуто еще несколько имен.

И за дело! Он не считал себя ханжой, но подобные вакханалии его никогда не интересовали.

Виола рассмеялась:

— Несомненно. Может, нам стоит заняться определением наших собственных мест в загробной жизни? Или походим и посмотрим на окружающие виды?

Лео ощутил, что его потрясение поднимается от груди к шее и даже щекам.

— Что именно вы предлагаете, дорогая?

Ее улыбка стала шире, и она пожала белым плечиком.

— «Весь мир — театр»…

Она ухватила его за руку и со смехом повела в темные аллеи сада. Они скользили мимо парочек, преследовавших те же цели. Тихие вскрики наполняли ночь, смешиваясь с соловьиными трелями и треском костров.

Виола потянула его с дорожки. Он встал спиной к дереву, а она опустилась на колени. Его плоть налилась предвкушением, пульсируя с каждым ударом сердца. Она умело расстегнула ему ширинку и высвободила его член.