Вячеслав Иванович слегка пожал плечами:

— Ты имеешь в виду дело с исчезновением трупов из морга? Ну помню…

— Ага!.. — Турецкий словно обрадовался. — Причем все трупы были женские, имеющие отношение к роддому, в котором неожиданно резко повысилась смертность при преждевременных родах. Не помнишь на сколько?..

— Примерно две женщины в месяц… — буркнул Грязнов.

— Во-во!.. Жуткое было дельце! Но этот докторишка-убийца маньяком и близко не был, зато был редкостным подонком, торговавшим подпольно плацентой пяти-шестимесячного срока беременности…

— Да помню я! Какой-то идиот шел с ним в паре, омолаживал этой плацентой баб богатых… Тьфу!.. Какого черта ты это вспомнил, Сань? Я тогда еще с месяц кошмары видел: трупы он сам хоронил, чтобы эксперты не обнаружили ядовитую гадость, которой он у женщин преждевременные роды вызывал… Ну и что?

— А то, что, когда все думали, что за этой историей стоит маньяк, у меня было странное такое ощущение, что никакой не маньяк, а незаурядный преступник, помнишь? Потому и стали тогда проверять не морг и его сотрудников, а тот роддом!

— И что? В морге ему тоже какой-то мерзавец санитар помогал.

— А то, Слава, что в этом деле с террористкой у меня в точности такое же ощущение, как тогда, возникает, словно где-то мы делаем аналогичную ошибку… Что-то в нем такое кроется, о чем никто из нас пока не догадывается…

— Ладно, Саня, пора мне… — Вячеслав Иванович резко поднялся со стула. А Турецкий умолк на полуслове, почувствовав, что продолжать и впрямь не стоит. Впервые за все годы их дружбы и совместной работы генерал Грязнов действительно выкинул белый флаг…

Александр Борисович был далек от того, чтобы обвинять Славку в слабости, потому что, возможно, больше всех знал, насколько на самом деле тот был мужественным человеком, понимал, что и это его нынешнее решение потребовало от Вячеслава Ивановича именно мужества — особого, далеко не всем понятного. И еще долго после того, как Грязнов покинул палату, Турецкий с горечью смотрел на закрывшуюся за ним дверь, как будто втайне надеялся, что сейчас она откроется и на пороге появится вовсе не Ирина, а его Славка…

Николай Щербак — светловолосый, не слишком приметный внешне чоповец, несомненно относившийся к числу лучших сотрудников «Глории», припарковал свой старенький «Москвич» неподалеку от белых панельных башен — основной застройки окраинного микрорайона.

Прежде чем отправиться по адресу жившего в одной из упомянутых башен Антона Плетнева, Щербак не только проверил, проживает ли тот на старом месте, но и поговорил с участковым, на территории которого тот, как выяснилось, по-прежнему обитал.

— Гарантий, что он дома, дать не могу, — вздохнул пожилой, с усталым лицом служака. — Плетнев изредка пускает квартирантов, поскольку жить-то ему, бедолаге, по сути дела, не на что… У него кроме этой квартиры еще где-то, то ли за городом, то ли на окраине, домишко есть, от прежних времен остался… Ну и пьет он, конечно, будь здоров как!.. Только никто его за это тут у нас не осуждает…

— Почему? — поинтересовался Николай.

— Так ведь о трагедии-то все знают, поскольку живут здесь подолгу. Вы не в курсе разве?

— Нет.

— Жуткая история… — Участковый вновь вздохнул. — Несколько лет назад, точнее не скажу, жену у него двое ублюдков изнасиловали и убили, ну Антон их и того… В расход, словом, пустил. От правосудия и не пытался уйти, однако вместо тюрьмы его в психушку сумели направить люди, которые следствие вели… А сынишку маленького, значит, в детдом…

— Черт-те что… — пробормотал Щербак.

— То-то и оно, — кивнул участковый. — Вообще-то эта психушка его, можно сказать, от пожизненного спасла, вот только родительских прав парня лишили, а кроме сына, у него на всем белом свете никого не осталось. Тут любой запьет, между нами говоря…

— Да-а-а… история… — задумчиво протянул Николай. И все время, пока добирался до нужного ему дома, напряженно размышлял. В истории гибели Дениса Грязнова и ранения Александра Борисовича Турецкого психушка тоже фигурировала — так же как и ребенок… Даже дети, правда подростки и девочки, а сыну Плетнева было, по прикидкам участкового, от силы лет семь-восемь. И все-таки некоторое совпадение налицо… Неужели он действительно вышел на след?.. Хотя, по описанию все того же участкового, Плетнев был скорее блондином, чем брюнетом, да и никакими чертами лица, которые могли бы сойти за типичные кавказские или восточные, не отличался. Но не зря же Алексей Петрович Кротов предупреждал, что на этой стороне не следует зацикливаться?..