— Я был слишком горд, чтобы демонстрировать свою ахиллесову пяту. Но ревность изводила меня, искажая все, что я видел, — признался он. — К тому же я думал, ты пытаешься нарочно задеть меня, предпочитая мне компанию Марко.

Джемайма судорожно сглотнула:

— В какой-то мере так и было. Я хотела привлечь твое внимание. Думала, если ты увидишь, как Марко нравится быть со мной, то тебя это тоже заинтересует. Я и не знала, что ты так много работаешь для того, чтобы спасти свой бизнес. Я думала, тебе просто скучно в моей компании…

— С тех пор как мы поженились, у меня было много разных чувств, но скуки я никогда не испытывал.

Лунный свет подчеркивал рельеф его четко вылепленного лица, мужественную красоту его тела. У Джемаймы перехватило дыхание. Ей пришла в голову мысль, что сейчас она любит его гораздо сильнее и глубже, чем в то время, когда выходила замуж. Теперь она более отчетливо видела и его силу, и его уязвимость. Он не был совершенным, но это ничего не значило, потому что и она тоже не идеал. Все, что имело для нее значение, — он никогда не переставал хотеть ее, ни до, ни после их свадьбы. А ревность, с которой, как Алехандро считал, он может справиться?

— Почему ты пьешь? — спросила она с беспокойством.

Он отрывисто рассмеялся:

— Я подвел тебя. Во всем подвел. Ты была моей женой, а я вместо того, чтобы стать тебе опорой и поддержкой, начал обвинять, что ты спала с моим братом. А потом и вовсе заставил уйти.

— Но теперь ты знаешь правду.

— Но как часто бывает, это совсем не та правда, с которой хотелось бы жить.

С мрачным лицом Алехандро встал, снял рубашку и ровным шагом прошел мимо жены, как если бы этот разговор заставил его мгновенно протрезветь.

— Мне нужен душ, — буркнул он.

Джемайма вернулась в спальню. Она долго ждала мужа, а потом поняла: в какой бы душ он ни пошел, но только не рядом с их спальней… И где бы потом ни спал, но только не вместе с ней…

На следующий день на его лице не было заметно даже намека на ночные эксцессы, так же как и в безупречной вежливости во время завтрака. Он договорился насчет ее машины, на которой она приехала в Севилью, чтобы они могли вернуться домой на самолете.

А когда они приехали в замок, Альфи выбежал им навстречу, и Алехандро, подхватив на руки сына, прижал его к себе с таким чувством, что у Джемаймы навернулись слезы на глаза. Почему все это имеет такое большое значение для Алехандро? Почему она может принять его несовершенства и промахи, а он нет? Она не ждала совершенного мужчину — и она его не получила. Разница между ними заключалась в том, что она уже была довольна тем, чего они достигли, а он — нет.

Очередной звонок от ее отца раздался уже на следующий день.

— Разве это не естественно — ожидать помощи от собственной дочери? — жалостливо проскулил в трубку Стефан Грей. — Я только недавно вышел из тюрьмы, а времена сейчас сама знаешь какие.

— А ты хотя бы пытался найти работу? — спросила его Джемайма.

— Не все так просто, детка.

— Ты никогда не работал, ты даже не пытался честно заработать себе на жизнь. Нет, в этот раз не рассчитывай, я не дам тебе денег!

— Господи, как можно быть такой эгоисткой? Ты замужем за богачом. Ты могла бы позволить себе быть щедрой.

— Чтобы ты потом шантажировал меня всю жизнь? Я сказала — нет! В этот раз тебе не повезло. Я не дам тебе ни одного евро, заработанного моим мужем. К тому же это не мои деньги, чтобы ими распоряжаться. — Джемайма повесила трубку.

Она вся горела от стыда, вспоминая, как уступила угрозам отца три года назад. Она отдала ему деньги, в которых, как она теперь знала, Алехандро так сильно нуждался. Но тогда она думала только о том, как заставить замолчать этого старого шантажиста! Сейчас Джемайма отмахнулась от его блефа, одновременно испытывая тошноту от мысли, что он может отправиться в какую-нибудь бульварную газету и продать там свою историю. Постыдную историю о его тюремном прошлом и ее неблагополучном детстве, которая должна оскорбить Алехандро и его семью.

— Кто это звонил? — спросил Алехандро, когда Джемайма, в своем абрикосовом купальнике, оттеняющем ее молочно-белую кожу, снова вернулась к бассейну.

— Да так… один родственник… — Она небрежно махнула рукой, чувствуя неловкость от этой лжи и этим себя выдавая. — Ничего серьезного…

Ей показалось, его взгляд чуть дольше, чем нужно, задержался на ее лице. К ней подплыл Альфи и, звонко рассмеявшись, обдал ее фонтаном брызг. Капли воды, попав на разгоряченную кожу, показались ей ледяными. Джемайма села на край бассейна и посмотрела на раскинувшуюся перед ней долину, окруженную снежными пиками гор. У ее брака открылись новые горизонты, и она не собиралась отступать без борьбы!

На следующей неделе, хотя Алехандро и вернулся в их супружескую постель, любовью они так и не занимались. Дважды они ездили вместе поужинать, и во второй раз он подарил ей изумительное по красоте бриллиантовое кольцо.

— По какому случаю? — удивилась Джемайма, глядя, как играет свет на гранях кристалла, и, догадываясь, чего ему мог стоить такой подарок.

Его глаза потемнели.

— Ты моя жена… Это естественно, что мне хочется…

— Если только не потому, что тебя мучает совесть, — перебила его Джемайма. — Ты не должен меня покупать, Алехандро. Я уже есть у тебя.