Но кроме этих двух самых популярных умений искусники разработали множество конструктов, помогающих разумным в их быту и профессиональной деятельности. Кузнецам предлагался конструкт, позволяющий получать сталь практически с заданными свойствами, то есть управляющий размещением углерода и легирующих добавок. Гончар, занимающийся выпуском посуды, мог получить конструкт самоочищающейся поверхности. Фокус был в том, что коэффициент смачиваемости такой поверхности отрицателен как для воды, так и для жиров. Поэтому они не растекались, не «липли» к ней, а наоборот, собирались в шарики. Достаточно встряхнуть такую тарелку, как она становится идеально чистой и сухой.

Саша вспомнил, он читал, поверхность листка лотоса обладает таким свойством, и земные искусники пока тщетно пытаются воспроизвести этот эффект с искусственными покрытиями.

Но чтоб заиметь такой конструкт, кроме немалой цены в золоте, что решалось легко (гильдия предоставляла всем желающим, способным к восприятию и воспроизведению конструкта, беспроцентную ссуду), необходимо было добраться до нужного уровня владения своим тонким телом и ощущения сознания вещества, с которым работаешь. К примеру, кузнецов со стажем меньше десяти лет работы с металлом даже не проверяли на восприятие конструкта управления свойствами стали. Но профессионал, чувствующий предмет, с которым он работает, пятой точкой или шестым чувством (у кого что лучше развито), имеющий способности, желание и терпение научиться работать со своей аурой на нужном уровне, сразу переходил на новый уровень в качестве и соответственно в цене выпускаемых им изделий.

С другой стороны, разумный, регулярно работающий с тонким телом, сам меняется в процессе своего обучения. Он начинает видеть мир и себя в нем с другой перспективы. Понимание того, что твое эго — это всего лишь один из инструментов твоего внутреннего развития, который надлежит держать в равновесии, впрочем, как и все остальные, может дать для ощущения радости бытия никак не меньше, чем поднявшийся уровень материального благосостояния.

«Сеш, вставай, нужно сориентироваться на местности и найти нужную нам дорогу».

Небосклон серел на востоке, обещая скорый восход солнца. Летать становилось опасно. На фоне посветлевшего неба изделие узбекского автопрома выделялось своей чужеродностью, а свисающие колеса явно намекали на абсурдность поведения данного транспортного средства.

«Хор, признайся, это ты меня усыпил?»

«Твои умственные способности разочаровывают, а твоя патологическая подозрительность комична», — сказал учитель, не давая прямого ответа на простой вопрос.

Поднявшись повыше, обнаружив населенный пункт по азимуту и ведущую к нему дорогу, революционное изделие чуждых нам технологий, прижавшись к полотну дороги, споро двинулось в сторону Н-ского уездного городка. Внимательный наблюдатель отметил бы, что проселок не пылит, а колеса на машине не вращаются. Ворвавшись в городок, транспортное средство убавило скорость и остановилось возле то ли слишком позднего, то ли слишком раннего одинокого прохожего.

— Брат, скажи правду. Это Н-ск?

— Ну, ты и промахнулся, паря. Это Х-ренск! Н-ск отсюда в тридцати километрах.

«Куда ты завел нас? Не видно ни зги…

Идите вперед, не сушите мозги… я сам заблудился».

Исполнив известную русскую классическую арию из известной русской классической оперы, Саша пробил по карте новый маршрут и повеселел. До нужного пункта оставалось три часа езды. Часы показывали начало шестого.

Разобрался Саша и с вопросом вегетарианства. Вопросом не простым, на который однозначного ответа не было. Но вегетарианцами в нашем понимании этого слова ящеры точно не были, хотя все виды содержания живых существ для последующего приема в пищу строго запрещались.

Во-первых, разрешалась рыбная ловля, три месяца после нереста. Потом, чтоб покушать свежей рыбки, приходилось ждать следующего сезона, а пока употреблять мороженую, сушеную и копченую. Месяцев в сезоне у инопланетян было почему-то восемь. Видимо, это было как-то связано с фазами двух имеющихся лун. Александру было некогда в этом разбираться.

Во-вторых, теоретически была разрешена охота на диких зверей. Охотника (любой разумный, но не искусник, искусникам запрещалось заниматься охотой) выпускали в заповедную зону с голыми руками. Одного. Строго запрещалась коллективная охота. Дальше он мог мастерить себе каменное копье, топор, лук со стрелами, копать руками ловчие ямы, ставить силки, никаких ограничений. Добычу разрешалось продавать, и стоила она очень дорого. Все это контролировалось строжайшим образом.

В-третьих, разрешалось употреблять в пищу мелких грызунов и насекомых, каких поймаешь. Некоторые народности разумных ящеров этим с удовольствием баловались.

Ну и, наконец, весьма оригинальным, с точки зрения землян, был уход из жизни и проводы покойников у этой расы разумных. Нормальным считалось, когда сам разумный выбирает день и час своей смерти. Сообщив близким и родным о том, что ему жить надоело и он намерен отправиться на встречу с богами, ящер, накурившись наркотических препаратов либо без оных, отправлял свое тонкое тело в нирвану или на Изнанку (кто как умел). Родичи и друзья дорезали его физическое тело, готовили и съедали.

В эта вкладывался глубокий сакральный смысл: прикоснуться к сущности покойного и навсегда принять ее в себя. Кости собирали в горшок, который хранился в семейном пантеоне. Кто был побогаче, те имели специальные помещения для костей своих предков в местах, называемых у нас кладбищами.

Держали, хотя это понятие тут неприменимо, правильно будет сказать, жили с разумными ящерами их помощники, тягловые и верховые ящеры. Совершенно другой вид, имеющий общего с разумной расой приблизительно столько же, сколько кони имеют общего с людьми. Что характерно, «кони» были полностью приравнены в правах к разумным. Жили с ними до самой смерти, так же сообщали о своем нежелании продолжать земное существование и так же торжественно умерщвлялись на склоне лет и поедались.