И снова в подкорке тренькнул тревожный звоночек, не раз выручавший Агеева и в более серьезных ситуациях. В памяти тут же всплыло недавнее сопровождение, от которого он благополучно ушел, о чем до сих пор вспоминал не без сожаления, а также тот шмон в его квартире, который не давал покоя. Бой с тенью — это, пожалуй, самое неприятное из всего, что он не любил.

Неожиданно замолк тревожный звоночек в голове, однако его место тут же заполнила накатившая волна злости. Той самой злости, которую он порой не мог унять даже огромным напряжением силы воли. Эти козлы в занюханном «мерседесе» испортили ему праздник бытия, когда можно было помечтать о более прекрасном и более радостном будущем.

Между тем, «мерседес» вдруг словно сорвался с места и легко обойдя идущее впереди него «вольво», сократил расстояние до двух машин. Теперь уже в зеркальце хорошо просматривался водитель — молодой черноволосый парень, явно не славянской наружности, и еще два каких-то типа на заднем сиденье.

— Кому не спится в ночь глухую?… — пробормотал Агеев, мысленно высчитывая, с чего бы это вдруг его скромной личностью заинтересовались черноволосые гости столицы? Впрочем врагов и дураков не выбирают, решил он про себя, и потянулся за мобильником, притормозив на красный свет.

Набрал номер Голованова, и когда в мембране послышался знакомый и родной голос Севы, вкратце рассказал ему о непутевых детях гор, которые «вцепились в его задний бампер, как репей в хвост собаки».

— Не ошибаешься, случаем? — спросил Голованов.

— Слушай, Сева! — взревел Агеев. — Я хоть и пью, но попиваю в меру. И еще не дошел до того, чтобы по утрам глюк на глюк налазил. А то, что эти козлы в сраном «Мерседесе» мне на хвост сели, причем прямо от дома, в этом я уже не сомневаюсь.

— Ладно, успокойся, — буркнул Голованов. — Что думаешь делать?

— Пока что не знаю.

— Диктуй номер.

Агеев немного подвернул зеркальце и на его лице застыла кислая усмешка.

— Диктуй… Не могу прочитать. Все залеплено грязью.

— Так, может, все-таки припаркуешься у какого-нибудь кабачка, и я перехвачу тебя?

— Исключено! — буркнул Агеев. — Меня мои студенты в «Геркулесе» ждут.

— В таком случае звони, если вдруг почувствуешь малейшую опасность. Я на связи.

— Ладно, — буркнул Агеев, и в этот же момент шевельнулось стадо машин, трогаясь на зеленый свет светофора.

Через сотню метров Агеев перестроился в крайний правый ряд и увидел, что тот же финт проделал хозяин «мерседеса». Теперь уже сомнений не оставалось.

Агеев вдруг почувствовал, как им овладевает спортивная злость, и прибавил газу. Будь хозяин иномарки чуть поумней, он бы поотстал малость, однако он тоже врубил полный форсаж и подрезал его, прижимая к обочине.

Это уже была откровенная наглость.

— Что, дороги мало? — крикнул Агеев, опустив стекло и выпустив относительно хозяина «Мерседеса» руладу лагерного мата.

— Сейчас разберемся, кому дороги мало! — донеслось в ответ.

Агеев невольно напрягся. Он мог ожидать всего что угодно, но только не подобной наглости. А «Мерседес» тем временем все плотнее и плотнее прижимал его к бордюрному камню.

— Ладно, козлы, хрен с вами, — буркнул Агеев и проскочив еще метров двадцать, застыл на обочине.

«Мерседес» встал едва ли не впритык к нему, перекрывая дорогу.

Агеев вздохнул. Чего ему хотелось менее всего, так это выяснения отношений с «лицами кавказской национальности», у которых, кажется, окончательно поехала крыша. Впрочем, крыша ли? Он уже не сомневался, что его вели от дома, а это могло говорить о многом.

Распахнув дверцу, он неторопливо выбрался из машины и прислонился к капоту, чисто автоматически посмотрев при этом на часы. До начала тренировки оставалось не так уж много времени.

На свет божий явились и два пассажира «Мерседеса», видимо родня или земляки хозяина иномарки по горному аулу. Что касается самого хозяина, парня лет двадцати пяти, то он оставался на месте.

— Ну и что скажете\ ? — пробасил Агеев. — Или, может, твоя моя не понимает? Толмач нужен?

Один из качков сунулся было к Агееву, сжав кулаки, однако второй попридержал его за полу куртки.

— Толмач не нужен, — гортанным голосом произнес он. — Не хуже тебя русский знаем. Так что, не спеши гнать лошадей, успеешь еще кровью умыться.

Агеев вдруг почувствовал острое жжение в кулаках, что было не очень-то хорошо, однако все-таки сумел взять себя в руки.

— За что же такая немилость?