– Мы пойдем тебе навстречу… А теперь нам пора. Каризиан догонит нас позднее.

С этими словами он торжественно прошествовал назад, к своему портшезу, и отбыл восвояси в сопровождении толпы охранников и так и не открывшего рот Кассия. Федрина от свалившегося счастья не знал, каких богов благодарить и чем отметить столь счастливый день. Еще бы! Ему будет позволено открыть праздник, какой еще не видел Рим! Это ли не признание его заслуг! Пусть потом конкуренты что-нибудь пискнут! Какой же он был молодец, что купил этих девиц! Ха! Сам брат императора со своими прихвостнями позарился на его «куриц»! Какие перспективы! Надо будет провести с девицами беседу, чтобы не ляпнули чего лишнего и вели себя с Домицианом как шелковые.

Весь в радужных мыслях он вернулся в хозяйские покои и так высокомерно глянул на жену, что та, привыкшая верховодить в доме, опешила и впервые не нашлась, что сказать. Еще бы! За одну неделю их школу дважды посещали сливки римского общества! Надо будет сшить новую парадную столу и отремонтировать двор, чтоб не стыдно было принимать высоких гостей. Пожалуй, стоит обсудить это с мужем. И Цецилия впервые за многие годы снизошла до мирного разговора с супругом, чем привела его в состояние полного блаженства.

А в это время этажом ниже Каризиан вошел вслед за Луцией в ее комнатушку и, аккуратно прикрыв дверь, огляделся по сторонам. Бедная девочка! После роскошного дворца, наполненного золотом, греческими статуями и пушистыми коврами, оказаться в такой трущобе! А вид какой! Великолепные волосы небрежно перехвачены на затылке мятой лентой, загорелые руки огрубели, взгляд потерял лукавую надменность, так пленявшую ее поклонников, и стал по-мужски прямым и упорным. Какой же негодяй все-таки почтенный сенатор Луций Нумиций!

Венатрисса заметила выражение отвращения на холеном лице своего спутника и, ошибочно истолковав его, гордо вскинула голову:

– Не нравится – можешь уйти. Никто тебя здесь не держит.

– Ты неправильно меня поняла, – поспешил заверить ее светский красавец, незаметно выбирая место, куда можно присесть, не испачкав нового плаща. – Все прекрасно, просто я привык видеть тебя в несколько иной обстановке. Но это не самое главное. Я только хотел спросить, как тебе здесь? Я могу чем-нибудь помочь?

В его голосе прозвучало столько участия, что отвыкшая от сострадания Луция почувствовала, что у нее защипало в носу.

– Все отлично, сенатор, – проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно. – Не хуже, чем дома. Во всяком случае, у меня появились подруги, которые не закладывают никого начальству.

– Но ты такая уставшая…

– Ты что, ради этого напросился на свидание со мной? Чтобы рассказать мне, какая я несчастная и убогая?

Каризиан почувствовал, что еще немного, и Луция как в лучшие годы укажет ему на дверь. Гордячка осталась гордячкой даже на дне социальной лестницы.

– Ничего подобного! Я просто хотел поздравить тебя с Сатурналиями и вручить небольшой подарок. А то какой же без него праздник! Я хорошо знаю Федрину и могу поспорить, что вы вряд ли увидите это блюдо на своих столах. Конечно, в Сатурналии принято поздравлять мужчин, а не женщин, но, учитывая специфику твоей профессии, я подумал, что традиционный молочный поросенок будет в самый раз.

– Ты принес… поросенка?!

Ее глаза широко распахнулись, а вопрос прозвучал с такой странной интонацией, что Каризиан перепугался, что опять сказал что-то не так. Вдруг она решит, что богатый гость собрался поиздеваться над ее бедностью? Такая мысль не приходила ему в голову, но Луция такая самолюбивая девушка…

– Извини, я не желал тебя обидеть, – заикаясь, забормотал он, взяв в свои ладони женскую руку с обкусанными ногтями. – Я просто хотел поздравить тебя в соответствии с традицией. Если твой папаша сукин сын, то это еще не значит… Впрочем, прости, он, конечно же, совсем не сукин сын, а просто редкий мерзавец… Вернее, никакой не мерзавец…

И тут Луция, глядя на первого красавца Рима, щеки которого впервые в жизни запылали румянцем смущения, залилась таким смехом, что Каризиан сбился и сконфуженно умолк.

– Так чего ты извиняешься? Сенатор действительно редкая сволочь, а твой подарок очень кстати. Сейчас девчонки придут, и мы его схарчим.

Направившийся к двери за подношением, неудачливый даритель, услышав такое из уст возлюбленной, замер с открытым ртом и, обернувшись, изумленно уставился на утонченно воспитанную красавицу, которая совсем недавно даже под пыткой никогда бы не использовала подобных слов. Поняв, чем вызвано изумление, Луция не отказала себе в удовольствии еще немного помучить своего воздыхателя: