Шрифт:
Приближался к Москве скорый поезд.
Бежали за окном белые пейзажи.
Таисия и Иллария стояли в коридоре у окна.
— Раз он не приехал, не написал, не позвонил, — говорила Иллария, — значит, действительно все…
— Он тебе не пара!
— Да, он мне не подходит, точнее, я ему не подхожу. Я ему не нравлюсь, вот в чем закавыка…
— Ты само загляденье, — вспыхнула Таисия. — Просто он не мужчина, а так… солома!
— Пойдем я достану чемодан!.. — Иллария прекратила разговор и вошла в купе.
Как всегда с трудом, она выволокла из-под полки чемодан с блестящей ручкой, которую поставил когда-то часовщик Иван Матвеевич.
Потом Иллария ногой проталкивала тяжеленный чемодан по коридору. Чемодан, комкая ковровую дорожку, медленно продвигался к тамбуру.
Таисия Павловна спрыгнула на платформу первой:
— Носильщик! Носильщик!
— Нам, как всегда, не везет… — Когда чемодан соизволил наконец покинуть поезд, Иллария перевела дух: — Достали билеты в последний вагон, всех носильщиков разобрали по дороге.
— Носильщик! — кричала Таисия. — Иля, стой здесь, я его найду и приведу.
— Не надо, — без всякого выражения проговорила Иллария. — Я сама донесу, если я надорвусь, это не имеет теперь никакого значения.
— Не суетитесь, — посоветовала проводница, — ждите, народ схлынет — явятся носильщики по второму заходу.
Иллария покорно присела на чемодан. Таисия стояла рядом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, злилась.
На платформе становилось свободнее.
Пассажиры исчезали в темной глубине вокзала, появились какие-то люди с тележками, и проводницы складывали в них тюки с бельем.
— Где же носильщики? — У Таисии Павловны истощилось терпение. — Все-таки я пойду поищу…
Продолжая говорить, она сделала несколько шагов, как вдруг смолкла.
Иллария медленно поднялась с чемодана и осторожно выпрямилась, еще не веря.
По перрону быстро шел Мешков. Он взялся за поручни и заглянул в предпоследний вагон, явно собираясь войти.
— У нас все сошли, — сказал ему проводник предпоследнего вагона.
Мешков двинулся дальше по перрону и увидел Илларию.
Он увидел Илларию и теперь направлялся к ней.
Иллария не шевелилась и только смотрела на Мешкова расширенными глазами.
Мешков приблизился к Илларии. Он не поздоровался, не обнял Илларию, не поцеловал ее, он только сказал:
— Давайте-ка вашу бандуру!
Он взялся за новенькую ручку, оторвал чемодан от бетонной платформы и пошел с ним к вокзалу. Иллария засеменила рядом с Мешковым.
Таисия с этюдником и с овчинным тулупом потащилась сзади.
Мешков и Иллария не говорили ни слова. Они шли как чужие, как незнакомые. Потом Иллария не выдержала, всхлипнула и заплакала. Она заплакала, как плачут маленькие дети. Слезы градом покатились по лицу, губы запрыгали. Тогда Мешков свободной левой рукой обнял Илларию за плечи.
— Дурочка, — сказал Мешков, — глупая женщина!..
Так они шли дальше, левой рукой Мешков держал Илларию за плечи, и они оба не заметили, как вдруг чемодан отделился от ручки, боком, тяжело ударился о платформу, перевернулся, дернулся и остался лежать.
Теперь вместо чемодана Мешков нес только ручку, новенькую и блестящую.
— Чемодан… Вы опять сломали чемодан, что это у вас за странная привычка ломать чужие чемоданы! — закричала Таисия Павловна.
Но Иллария и Мешков ее не слышали. Они уходили все дальше и дальше.
Таисия стояла над поверженным чемоданом, что-то кричала и размахивала руками.
Иллария и Мешков были уже далеко. Он все крепче прижимал ее к себе…
1976 г.
Поездки на старом автомобиле
Героиня этого сценария Зоя Павловна — режиссер самодеятельности. В первом варианте сценария Зоя Павловна ставила мою комедию «Игра воображения», в которой заключена дорогая для меня мысль: люди делятся на тех, у кого есть эта самая «игра» — и это нормально, и на тех, у кого игры воображения нет — и это ненормально. Кстати, в Москве, в Новом театре, поставил комедию Виталий Ланской. Спектакль идет уже двенадцать лет и выдержал шестьсот представлений. Столько же лет держится спектакль и во Владимире — режиссер Михаил Морейдо. Потом я разумно заменил в сценарии «Игру…» на чеховский водевиль «Предложение». Во время работы над фильмом Петру Фоменко пришла неожиданная мысль: самодеятельный театр должен быть не драматическим, а оперным! Музыку комической оперы «Предложение» написал Сергей Никитин. Он сам, его жена Татьяна Никитина, с которой они, как известно, выступают вместе, и, наконец, постановщик фильма Петр Фоменко с азартом сыграли к спели чеховский водевиль. В сценарий я ввел классические японские стихи.
— Когда мне нужно взять себя в руки… я прибегаю к стихам, — говорит Зоя Павловна.
— Над рекой весь день Ловит, ловит стрекоза собственную тень…Или:
— На песчаном белом берегу Островка В Восточном океане Я, не отирая влажных глаз, С маленьким играю крабом…