Шрифт:
Ирина упала руками на стол и зарыдала.
– Это Бог, дьявол, черт с рогами… Я не знаю, кто это на меня навалился! И главное – за что?! Все одно к одному, все! Ну в чем я виновата?! Я, знаешь, когда приехала на вокзал, когда вышла из поезда с двумя рублями в кармане, подумала, ну вот и все, кончились мои мытарства. Теперь доберусь до дома и отсижусь, как мышь в норе. Так не бывает, чтобы на одного человека столько сразу навалилось! Оказывается, ничего еще не кончилось! Даже ты… Да ездила я в Крым, Юра, понимаешь, ездила! И обокрала меня эта Зина. И этот Ливанов ее провожал. И вторую женщину он провожал. И нож был! И чемодан. Да там какая-то старуха все видела! Она еще кричала мне, чтоб я не шумела, а со мной истерика приключилась… Ну в чем дело?! Ну были же милиционеры, они все забрали!.. Куда это девалось?! Ну за что?! Ну почему я?!
– Ирина, – жестко встряхнул Пастухову за плечи Гордеев. – Слушай меня внимательно. Я очень неплохой адвокат. Я и более трудные дела вытаскивал. Но я сразу всем говорил: не обманывайте меня! Не водите меня за нос! Я не прокурор, я защитник.
– Я не обманываю тебя, Юра! Я тебя не обманываю! – закричала Ирина. – Если ты от меня откажешься, я… Я просто умру.
Гордеев минуту пристально смотрел ей в глаза. Она не отвела взгляд.
– Хорошо, – сказал он, скрипнув зубами. – Я проверю. Я напишу ходатайство о проведении дополнительных следственных действий. Я попытаюсь поверить тебе в последний раз, но если…
– Ты сам увидишь! Ты сам поймешь…
– Надеюсь, – сухо сказал Гордеев. – Мне больше ничего не остается.
Глава 40. МНОГО ДЕНЕГ.
– Грохнуть его, – в который уже раз повторил Мурза.
– Э, слушай, что ты все – грохнуть, грохнуть! Это самое простое, – опять вскинул руки Вахид.
– Старику звонили? – снова спросил Амир.
– Старик думает, – ответил Шамиль.
Вагик Баграмов тихо сидел в уголке. Он не спал всю эту ночь, он уже вообще мало что соображал. Рассказав чеченам о предложении Бухгалтера, он ожидал, что его похвалят, что назначат руководителем этой операции, но чечены особого энтузиазма не проявили. Они позвонили сидящему в Бутырках Старику, потом уселись за большой круглый стол, пили вино, закусывали мясом и зеленью. Говорили мало и с большими паузами.
Через два часа Вагик собрался уходить, но ему приказали сидеть и не дергаться.
«Ну, не нравится, так нечего и трепаться, – раздраженно думал Вагик. – Хотят грохнуть, пусть сами этим занимаются. Пора спать».
Но чечены сидели и сидели, перекидывались пустыми репликами и ничего не решали окончательно.
Часов в семь утра до Вагика вдруг дошло: «Им интересно! Им нравится! Им это так нравится, как ничто из предыдущего! Я никогда не видел, чтоб они сидели всю ночь и думали. Они ни за что не захотят грохнуть золотую рыбку! А меня никогда не назначат руководителем этой операции, потому что все возьмут в свои руки. Вах, они еще и передерутся за право первенства!»
Не успел он додумать эту нехитрую мысль, как зазвонил телефон.
Амир говорил по-чеченски, но Вагик понял – это Старик.
Переводить разговор Амир не стал. Он вернулся за стол и сказал:
– Чисто.
«Ага, они проверяли его по ментовским каналам, – понял Вагик. – И там все в ажуре».
– Все равно грохнуть его, – сказал Мурза.
– Э-э, тебя грохнуть! – сказал Вахид.
Хозяин казино вздрогнул. Чеченцы никогда так зло друг с другом не разговаривают.
«Точно, они сейчас передерутся!»
– Такой хитрый, да? – сказал Шамиль.
– Сам ты хитрый, как баба! – сказал Амир.
Это тоже было страшное оскорбление. Война, конечно, огрубила чеченцев, но остатки мужской гордости в них оставались, на оскорбление они отвечали резко и крайне жестоко.
По всем правилам уже давно должна была быть в этой комнате пальба. Но чечены только вяло переругивались и никакого оружия не доставали.
«Вах! – подумал Вагик. – Они хотят эти деньги! Они про честь забыли! Может, они и про меня забыли. Так я им напомню. Без меня им никаких денег не видать».
– Так, – сказал он, поднимаясь из угла, – пока вы тут не выяснили, кто из вас женщина, а кто хитрый, я скажу. Никакие ваши хитрости тут не проскочат. Мужик тертый. Он все рассчитал. Я с ним разговаривал не один раз. Мне он доверяет. И дело хочет вести только со мной. Вы можете меня грохнуть тоже, но тогда вы никогда с ним не свяжетесь, потому что только я знаю, как это можно сделать.
Чечены сверкали глазами, сжимали до хруста кулаки, но молчали в тряпочку и слушали свою «шестерку», как хорошие дети строгого отца.
– Лучше поговорим о цифрах. Нас в деле семь человек…
– Каких семь?! – чуть не хором закричали чечены.
– Я, Бухгалтер и вас пять.
– Какой пять?! – закричал Мурза. – Считать не умеешь?!
– А Старик?
– А где Старик?! Не вижу никакого Старика! – закричал Шамиль.
– Почему Старик?! – поддержал его Амир.
– Как знаете, – развел руками Вагик. – Тогда шесть. Двадцать процентов я беру себе, двадцать – Бухгалтеру. Шестьдесят процентов – вам.
Наверное, если бы Вагик сейчас словом и действием оскорбил весь чеченский народ, а так же всех родных и близких присутствующих, реакция была бы куда менее бурной.