И точно в этот момент и раздался звонок!

Гордеев зверем заметался по квартире, пытаясь определить источник звонка, но не сразу нашел телефонную трубку, завалившуюся в диване за пуфик.

– Юрий?.. Извините, я не знаю вашего отчества, – проворковал нежный девичий голосок. И что-то в нем знакомое. Показалось, наверное. – Не удивляйтесь, пожалуйста, что я так нахально звоню вам домой.

– Что вы, очень приятно, – не соврал Гордеев.

Но на всякий случай, по профессиональной необходимости, прижимая трубку к уху плечом, подключил диктофон и включил запись. Что-то щелкнуло.

– Нас подслушивают? – хихикнула незнакомка. – Ну и пусть. В моем звонке нет и не может быть ничего предосудительного. Я обращаюсь к вам по делу. Ведь это вы занимаетесь кинокартиной «Отелло»?

– Откуда это вам известно?

– Неужели вы меня не узнаете? Мы же знакомы с вами. То есть виделись. Случайно.

– Что-то, кажется, припоминаю...

И Юрий понемногу вспомнил черные зеркала мрачного лабиринта и ярко освещенный островок гримерки опять-таки в зеркалах, где отражается прекрасное, милое и одухотворенное лицо актрисы, которую он потом так нечаянно видел на просмотре у Локтева.

– Вам по работе, видимо, приходится встречаться со множеством людей? Я вас хорошо понимаю. Все стираются в одно...

– Нет, я хорошо помню вас! – горячо заверил ее Гордеев. – Честное слово! В доказательство могу даже описать. В подробностях. И деталях.

– Фу. Вы намекаете на грим? Так это случайность. Доснимали крупный план. К монтажу.

– Как мне обращаться к вам? По имени?

– Я не скрываю своего имени. Но близкие люди называют меня по-домашнему – Лика. А по паспорту я Лилия Никитична. Похожа?

– Я должен называть по-паспортному?

– Ну... Если мы познакомимся ближе... Вот если бы вы сейчас могли выйти на улицу.

– Куда? Я буду через мгновение!

– Судя по телефонному номеру, вы не близко. Давайте-ка через часок на бульваре. У Никитских ворот. Но не у пушкинской церкви. Там теперь просто давка. А прямо под памятником. Там, кажется, Тимирязев стоит? Рядом с ТАССом. Что-то я его имени не помню. А припарковаться сможете не доезжая. У Музея восточных искусств всегда найдется местечко.

– Сверим часы!

– Через шестьдесят минут! Я жду!

Юрий бросился в ванную, на ходу срывая с себя рубашку. Под душем выбрился с особой тщательностью, намазался всякими кремами, спрыснулся дезодорантом.

– Охмуреж начинается с аромата, – весело подмигнул сам себе в зеркало. – Наши самки – это те же бабочки. Потому так и называются. Они летят на запах.

Рубашку выбрал кремовую, галстук с золотистыми лилиями (между прочим, подарок ненасытной Мариночки), запонки выбирать не пришлось – желтого металла, как написал бы в протоколе Борис Антоненко, были единственные.

Бархоткой полирнул туфли. И остался очень доволен собой.

Машина, будто предчувствуя веселое и приятное развлечение, с легким урчанием выкатилась на проспект и влилась в широкий поток спешащих в центр города.

И действительно, у Музея восточных искусств оказалось свободное место. Гордеев задом протиснулся и встал в общий ряд, заехав левыми колесами на тротуар.

И он не видел, как на противоположной стороне бульвара в это же мгновение из притормозившего черного джипа выскочила Лика, оправила короткое платьице и побежала через дорогу прямо перед машинами.

Небо еще светлое, но солнца уже нет. Оглушительная жара спала. Только от раскаленного асфальта все еще пышет.

А на бульваре под листвой на песочных дорожках прохладнее и дышится легко. Все скамейки плотно заняты. Тут и замученные жарой и суетой приезжие отдыхают с чемоданами на коленях, жуют что-то, доставая из кульков. Тут и веселые компании развязных парней – разлеглись на газоне с батареей пивных бутылок, хохочут, как дикари, бесцеремонно разглядывая снизу ноги проходящих мимо девиц.

Гордеев с удовольствием вспомнил, как и он совсем, кажется, недавно вот так же... И подносы, сплошь уставленные полными пивными кружками, и тарелки, доверху засыпанные розовыми горячими креветками... И милые подружки...

На голове многострадального памятника голуби дерутся за место на лысине.

– Добрый вечер! – Перед Гордеевым появилось «мимолетное виденье». – Вы не меня ждете?

В легком сиреневом платье Лика была просто неотразима!

– Вас! – громко заявил Юрий, просто пожирая сияющую Лику восторженными глазами.