— А вы поженитесь?

— Не все мамы и папы женаты друг на друге, — объяснила Шарлотта, смутившись.

— Но я хочу быть девочкой с цветами, как Дженни. Хочу надеть красивое платье, и чтоб у меня в волосах были цветы и все другое.

— Посмотрим, что можно сделать, — отозвался Деймон.

Уложив Эмили в одной из комнат номера, Шарлотта дождалась, когда она заснула, и вышла к Деймону.

— Как ты посмел намекнуть Эмили, что мы поженимся? Она расстроится, когда узнает правду.

Некоторое время Деймон молча глядел ей в глаза.

— Эмили задала правильный вопрос, — сказал он, наконец. — Она ребенок, который жаждет жить в нормальной семье. И мы можем дать ей это.

— Даже не думай об этом, Деймон. Я ни за что не выйду за тебя замуж.

— Я не оставлю тебе выбора. Или ты станешь моей женой или лишишься не только работы, но и дочери. Ни один судья в Австралии не позволит, чтобы трехлетняя девочка жила с матерью, которая позволяет ей общаться с наркозависимой проституткой. И тебе об этом известно.

— Я ее мать! Ты не можешь вот так просто отнять у меня Эмили!

— А я, ее отец, — спокойно заявил Деймон. — И теперь буду воспитывать ее так же, как и ты.

— Ты не был ей отцом три года!

— А кто в этом виноват?

— Я говорила, у меня не было выбора. Я бы рассказала тебе о ней, но ты сам не желал ничего слушать.

Деймон подошел к ней угрожающе близко.

— Скажи мне, Шарлотта, ты вообще собиралась сообщить мне о существовании дочери? Ты знала, что я в Сиднее. И могла бы рассказать мне, но молчала. Ты провела со мной долгие часы и не произнесла ни слова об Эмили.

Шарлотта прочла в его глазах, что лгать сейчас не имеет смысла.

— Мне не хватило смелости, — пролепетала она.

— Я тебе не верю.

— Но это правда!

— Ты лжешь. У тебя было множество возможностей рассказать мне.

— Я собиралась! Я хотела, но боялась, что ты поступишь так, как сейчас!

— Ты стерва! Маленькая лживая сучка.

Шарлотта инстинктивно занесла руку, но Деймон перехватил ее запястье.

— Хочешь играть грубо, Шарлотта? — его пальцы сомкнулись сильнее. — Давай же, ударь меня.

— Пусти или пожалеешь!

— И что же ты сделаешь, дорогая моя?

Девушка попыталась ударить его ногой, ноДеймон увернулся и прижал ее к стене своим телом.

— Тебе не идет жестокость, Шарлотта, — прошептал он, щекоча ее шею теплым дыханием. — Я предпочитаю, когда ты мурлычешь от удовольствия в моих руках.

— От-тпусти меня, — прошептала она. Деймон лишь сильнее прижал ее и прикусил за ушко.

— Я уже совершил эту ошибку четыре года назад. На этот раз никуда тебя не отпущу.

Она задрожала, когда он провел языком за ее ухом и ниже, по шее. Его глаза горели алчным огнем. Пока одна рука ласкала ее грудь, вторая бесстыдно скользнула между округлых бедер.

— Видишь, как ты тянешься ко мне, Шарлотта.

— Я не хочу! Это неправильно…

Их губы слились в страстном поцелуе, обжига и распаляя обоих.

— Неправильно игнорировать страсть меж нами, Шарлотта, — прошептал Деймон, проводя языком по ее нижней губе и слегка прикусывая ее.

Он снова прижал Шарлотту к стене, прерывисто дыша, целуя ее с неистовостью дикого зверя, совершенно потеряв контроль над собой.

И Шарлотте передалась эта дикая страсть. Она разорвала его дорогую рубашку, впиваясь ногтями в обнаженную кожу.

Ее платье упало к ногам. Шарлотта осталась в чулках, трусиках и туфлях на шпильках. Ее тел дрожало в томительной муке ожидания.

— Ты хочешь меня. Твое тело говорит красноречивее всех слов на свете.

Его рука проникла в ее трусики. Умелые пальцы творили свою магию. Шарлотта прогнулась когда первые волны удовольствия начали сотрясать ее распаленную плоть. В момент наивысшего наслаждения Деймон оторвался от нее и отошел, глядя на нее свысока.

Собрав остатки гордости, Шарлотта, багровая от стыда, бросила ему:

— Что с тобой, Деймон? Разве ты не собираешься получить все сполна?

— Я не собираюсь спать с тобой до свадьбы.

— А я вообще не буду спать с тобой ни до свадьбы, ни после!

— Ты будешь моей, когда бы я того ни захотел. И только что ты доказала это. Но должен тебя предупредить, что после свадьбы тебе придется прикусить свой острый язычок. Или ты пожалеешь.

— И как же ты заставишь меня пожалеть, Деймон?