Шрифт:
Понимая это, Берия был настойчив. Любопытный пассаж имеется в речи Хрущёва на антибериевском Пленуме ЦК. Никита Сергеевич тогда наплёл вообще много чего, достойного внимательного анализа. Говорил он и вот что (по неправленой стенограмме):
«…наглость его (Л. П. Берии. — С. К.)просто невозможно было терпеть. Когда мы обсуждали немцев, эти люди сделали ошибку, надо было поправить их, не третировать. И вот надо было видеть этого человека, когда он орал на Ульбрихта и других, было просто стыдно сидеть. А мы молчали, и можно было подумать, что мы согласны с этим…»
Хрущёв имел в виду визит делегации ГДР во главе с Вальтером Ульбрихтом и Вильгельмом Пиком в Москву летом 1953 года. Точная дата визита, как ни странно, сегодня неизвестна, хотя косвенно она относится историками на 12 июня 1953 года (16 июня в Восточном Берлине начались массовые волнения, на следующий день охватившие южную и западную части ГДР).
С советской стороны на встрече с немцами присутствовали Г. Маленков, Н. Хрущёв, Л. Берия, В. Молотов, политический советник при председателе Советской контрольной комиссии в Германии В. Семёнов и главнокомандующий Группой советских войск в Германии генерал А. Гречко.
Говорил ли Хрущёв правду, описывая поведение Берии? Думаю, что он врал, даже говоря правду. Ведь бывает и так!
Ульбрихт был человеком упрямым. Федеральный канцлер Вилли Брандт написал о нём: «Я с ним никогда не встречался, но неоднократно слышал отзывы о нём, в том числе и от моих восточных собеседников, как о всезнайке и унылом человеке. Абсолютно не зная его, я, тем не менее… находился под впечатлением его упрямства (имелась в виду позиция Ульбрихта в 1971 году. — С. К.)»
К оценкам Брандта надо относиться осторожно, но кое-что в натуре Ульбрихта здесь подмечено, похоже, верно. И не приходится удивляться, что Берия на встрече с немцами в Москве летом 1953 года был эмоционален. При этом Хрущёв насчет «третирования», конечно, приврал. Берия часто был грубоват не по причине хамства, а по причине экспансивности характера, и в советском руководстве это понимали, что следует, кроме прочего, из такого вот места речи Хрущёва 2 июля 1953 года на пленуме ЦК…
После вышеприведённых слов из стенограммы далее следовало:
«…A вы, дорогие министры, здесь присутствующие, вы к этому привычные и поэтому беспрекословно всякие оскорбления принимали и другой раз улыбались (оживление в зале),думая, что это дружеская пилюля, что она не горькая…»
Так ведь оно и было — Берия был грубоват, но отходчив (как пример подобной натуры могу привести конструктора ракетной техники Сергея Павловича Королёва). Поэтому его резкости в адрес немцев были и психологически объяснимы и — что ещё важнее — оправданны. Спор-то шёл между своими!
Ульбрихт противился линии ещё Сталина и довёл ситуацию в ГДР, что называется, «до ручки». Трудно было реагировать на это спокойно, да ещё — при конфиденциальной встрече, да ещё не имея в глазах немцев авторитета Сталина…
К тому же Берия, как глава МВД, был осведомлён о том, что Запад и США готовят в ГДР крупные провокации, а «горючий материал» для них обеспечила не только «пятая колонна» в ГДР, но и неумная политика самого Ульбрихта.
Сталин мог бы всё расставить по своим местам и выдать «всем сёстрам по серьге» не повышая голоса. Но Сталина теперь не было. А вразумить упрямого Ульбрихта надо было. Вот Берия и орал — кто-то же это должен был делать!
Потому-то, надо полагать, Маленков, Хрущёв и Молотов и сидели на встрече, набрав в рот воды, что Берия был прав в упрёках немцам не только по существу, но и, увы, по форме.
Интересные моменты имеются и в воспоминаниях Вилли Брандта, писавшего в 70-е годы:
«Многое говорит за то, что это восстание (16–17 июня 1953 года. — С. К.)помешало наметиться возможному коренному перелому в советской политике по отношению к Германии… Сталин умер. Один из его преемников, пресловутый начальник тайной полиции (эк, как их всех заколодило лишь на этой роли ЛПБ. — С. К.)Берия, выступил, связавшись с оппозиционными немецкими коммунистами, за новый политический курс. Ради создания единого германского государства СЕПГ должна была принести себя в жертву и вместе с западногерманской КПГ перейти в оппозицию…
Не был ли это повторный шанс, возникший благодаря серьёзному пересмотру интересов безопасности СССР?..
Намерения Сталина в 1952 году и суть конфликта между его преемниками в 1953 году ещё долго останутся загадкой…»
Писал Брандт и вот что:
«…после свержения и казни Берии Ульбрихт в конце июня (неточность, этого не могло быть раньше 8–9 июля 1953 года. — С. К.) на пленуме Центрального Комитета СЕПГ жаловался, что Берия якобы «хотел продать ГДР». Позднее Хрущёв обвинил также Маленкова в намерении «продать» ГДР».
Ульбрихту, естественно, надо было выдерживать нужную линию, к тому же отвечавшую его личному отношению к Берии, а Брандт пользовался «испорченным телефоном»… Однако свидетельство Брандта любопытно, как и следующее место из его воспоминаний, относящееся к лету 1953 года: