Полиция не приехала к Полине ни на следующий день, ни после. Казалось, о ней и вовсе забыли, либо оставили на десерт. Но потом Полина поняла, что следователям неизвестно, с кем именно виделся Сева перед смертью. Впрочем, это могло означать и то, что Полина не была последней, с кем он разговаривал. На это она и уповала, боясь быть вовлеченной в расследование. Пристальное внимание полиции нанесло бы урон ее репутации и, не приведи господь, опорочило фирму братьев. Подобного Полина не могла допустить. Именно поэтому она решила никому не говорить, что у нее были общие дела с Севой, даже предупредила Катю, чтобы та молчала. Катя согласилась с предложением, однако Полина быстро догадалась, что подобное положение вещей на руку сестре. Зачем следователям знать о проблемах в семье Уваровых? Да и тот глупый тест на верность, узнай о нем полицейские, мог бы навредить Кате, хотя каким образом, Полина не предполагала.

На похоронах были лишь близкие и немногочисленные друзья покойного. Братья Фрейман хотели приехать, но Катя категорически запретила, ничем не обосновав свой отказ, только выплюнула в трубку злобное «нет». Шел дождь, присутствующие на кладбище прятались под зонтиками и сутулились, пытаясь укрыться от пронизывающего ветра, который стремительно носился по узким дорожкам. Молодой поп заунывно читал молитвы и что-то невнятно говорил, а Полина только и мечтала, чтобы это печальное мероприятие скорее закончилось. После всех ожидал поминальный обед, но она намеревалась отказаться, сославшись на работу. Ей даже не нужно было лгать: дел впереди предстояло столько, что она боялась не успеть и тем самым подвести клиентов.

Когда могилу стали украшать цветами, Полина заметила, что Катя начала нервничать. Сказать, что до этого она была спокойной, означало бы солгать. Но и скорби на ее лице не было видно, хотя сестра всячески пыталась изобразить горе и вызвать на глазах слезы.

– Что она здесь делает? – сквозь зубы процедила Катя, повернувшись к матери.

Елизавета Карловна посмотрела в сторону, куда указала дочь, и немедленно направилась к женщине, остановившейся у соседней могилы. Полина внимательно вгляделась в лицо этой неожиданной «гостьи». Взгляд ее был потухшим, глаза красными. Все говорило о том, что она много плакала накануне. Женщина и сейчас часто прикладывала платочек к щекам, но Полина не понимала, вытирает она слезы или капли дождя, который уже заметно стих, но все еще продолжал противно накрапывать.

– Кто это?

– Отстань, – попросила Катя. – Не время сейчас.

Полина замолчала, но не перестала наблюдать за матерью, которая что-то тихо говорила женщине. Елизавета Карловна сердечно погладила даму по мокрому рукаву просторного пальто и горестно посмотрела ей вслед, когда та, прислушавшись к уговорам, с трудом переставляя ноги, побрела по дорожке. Лицо женщины было знакомо Полине, но она не могла вспомнить, при каких обстоятельствах они были представлены друг другу. «Проклятая память, – в раздражении выдохнула она и бросила быстрый взгляд на сестру. – О! Неужели плачет?! От злости, наверное». И все же Полина обняла Катю за плечи, прижав к себе. Сестра не оттолкнула ее, уткнулась лицом в шею и горячо задышала. Полина с удивлением услышала, что Катя подавляет в себе рыдания, и нервно сглотнула.

– Мне жаль, – сказала она.

Катя вдруг вырвалась из объятий, с яростью взглянула Полине в глаза, потом опустила плечи и кивнула:

– И мне.

– Полина? – удивилась Даша, домработница родителей. – Никого нет…

– Как нет?

– Думаешь, я тебя разыгрываю? – обиделась толстушка, положила на стул тряпку, которой еще пять минут назад вытирала пыль, и вытерла о халат руки.

– Что ты, Дарья, я тебе верю. Просто мы договаривались с Катей встретиться у родителей в два, но, как оказалось, она забыла.

– И не позвонила?

– Нет. – Полина прислонилась спиной к стене. – Гадина, только напрасно оторвала меня от работы.

– Ничего страшного, – пожала плечами женщина. – У тебя появился повод отдохнуть. Небось, знаешь, что от работы и кони дохнут?

– Слышала.

– Тогда проходи, – предложила женщина, – выпьем чаю. И я сделаю перерыв, и ты Катерину дождешься.

– А где родители? – спросила Полина, снимая пальто.

– Мать у врача, а отец уехал за город…

– На охоту?

– Так апрель же, – тоном знатока пояснила Дарья. – Сезон открыли на вальдшнепа [13] и селезня с подсадной.

– Дашка, зачем ты засоряешь себе голову этими подробностями?

– Так Сергей Дмитриевич говорит, а я слушаю. Ты чай будешь или кофе?

– Сок хочу, – сказала Полина и удобно устроилась на небольшом диванчике в кухне. – Как наши поживают? Уже неделю с ними не виделась, с тех пор, как Севу похоронили.

– А что им? Живут потихоньку.

– Ты сказала, мама у врача. Она заболела?

– Да брось ты! – усмехнулась Дарья. – Консультация у нее с хирургом. Опять придумала себе, что нужно что-то в лице подправить. Еще недавно ходила с синяками под глазами, домашних пугала. Хвалилась, что чувствует себя юной… как же она выразилась? Нимфой! И вот, не прошло трех месяцев, как она снова постарела!

– Понятно. А Катя как?

– Как обычно. Злая, как черт! И это… тут несколько дней назад скандал случился, – женщина приблизила к Полине лицо и шепотом продолжила: – Приезжала какая-то девица, кричала, что Катя ей денег должна.