Впрочем, через несколько мгновений, когда крохотная группка выживших посреди бушующего моря нежити воссоединилась, защитникам удалось разобраться хотя бы с этими наглецами. Кьяр ударил снизу, Альтемир сверху, еще один из магов оторвался от поддержания кольца молний вокруг всего отряда и слегка помог. Костяные воители слишком поздно осознали всю ненадежность фронтальных щитов и, провалив экзамен на сохранение своего бытия после смерти, канули в окончательное забвение.

Снор, уронив наконец Яссольфа на песок и облегченно переведя дух, окинул взглядом накатывающиеся волны врагов — сплошь выбеленные кости, проржавленные железные или обломанные костяные клинки и на фоне этого зеленые или красные огоньки глаз. Ярл сделал широкий жест:

— Нам надо продержаться до подхода той громадины!

Альтемир, взглянув на стремительно приближающегося костяного гиганта, в промежутке между волнами испепеляющего света нашел мгновение поинтересоваться:

— И что потом?!

Снор, дав выстрел, спешно дернул за скобу, перезаряжая огнестрел, и с ухмылкой проорал в ответ:

— А потом мы умрем! — Глянул на изменившееся лицо паладина, хохотнул и добил: — Но до этого надо сражаться достойно и умереть, как мужчины!

Сражаться достойно… Вот здесь проблем точно не было, паладина всю жизнь учили именно этому. Достойно сражаться и геройски погибнуть в бою рядом со своими бойцами, коль потребуют обстоятельства. А у него после крушения летучего ковра еще остались бойцы, и, значит, они будут биться с врагом.

Поэтому к дальнейшему развитию событий он был готов. И сейчас как раз началась новая атака, которая должна была стереть весь отряд с лица земли. На них шел вал отравного зеленого свечения. Породили его, безусловно, некроманты. Двигаясь поверх черепов нежити, крохотное вначале магическое возмущение обретало высоту, скорость и сокрушительную мощь, попросту высасывая эссенцию существования из разномастных скелетов. Так волна, накатывающаяся на берег, превращается из крохотного буруна в полсажени в чудовище, заслоняющее солнце и швыряющее на скалы корабли, словно сухие щепки.

Так же было и здесь, только с тем различием, что в роли корабля выступал костяной гигант, подхваченный валом ревущего чародейства и устремленный вперед, как будто он мог сделать что-то более страшное, чем сама волна. Альтемир еще успел оглядеться по сторонам, увидеть на лицах своих соратников, с которыми стоял плечом к плечу, то же самое понимание неизбежного конца и, проорав напоследок что-то воодушевляющее, погрузился в купель непрозрачного белого света. Радостно отметил, что, очевидно, его гибель была быстрой и безболезненной, и принялся ждать архангелов.

Пожалуй, он был даже слегка разочарован, когда свет все-таки рассеялся, явив его взгляду голую пустыню, усеянную обломками древней брони и оружия, да не успевшими рассыпаться в прах костями. Альтемир бешеным взглядом окинул окрестности, не обнаружил некромантов в пределах прямой видимости и затаил страшное подозрение, что его обманули.

Мозг, впрочем, опомнился очень быстро, дав команду телу, вновь обретшему прежние силы, и паладин, даже как-то сам не понимая, что он делает, вскинул вверх сжатый кулак, проорав что-то мужественное и весьма соответствующее моменту. А за ним этот клич подхватил и весь отряд, до сих пор не верящий в свое спасение.

Наран-зун стоял в самом сердце всепоглощающего, непрозрачного свечения. Это белое сияние было чем-то сродни странному туману, не давая орку разобрать деталей происходящего вокруг, но самого себя он мог оглядеть вполне спокойно. Инстинкты бывалого воина, впрочем, говорили ему, что опасности нет. Вокруг простиралась песчаная гладь, затопленная ночной тьмой и освещенная редкими мигающими звездами.

Судя по карте созвездий, вождь оказался у врат пустыни, то есть ровно там же, откуда он исчез в реальном мире. Здесь чистый горизонт простирался под звездным светом, покуда хватало глаз, и нигде не было видно даже намека на громадные каменные изваяния. Наран-зун с некоторым облегчением отметил, что оно и к лучшему, и огляделся.

В сотне саженей от вождя горел костер, рядом с которым сидел орк, невозмутимо попыхивая трубочкой и глядя в огонь. Поразительная беспечность — сидеть посреди пустыни у источника света, представляя собой отличную мишень и не видя таящихся в тенях врагов. Даже подозрительно. Наран-зун, задумчиво прищурившись, зорко оглядел окрестности, уделив особое внимание кочкам, кустикам и малозаметной ряби на поверхности песка — именно в этих местах он сам бы устроил засаду.

Все выглядело на удивление безобидно. Несколько на пробу проткнутых ятаганом кочек не издали предсмертных стонов, но расслабляться было рано. Это значило лишь, что врагов нет в непосредственной близости. Постоянно сохраняя бдительность, вождь обошел костер по широкому кругу, пока не убедился в том, что сидящий у огонька орк, видимо, и впрямь один-одинешенек.

После чего вождь поразмыслил еще немного, приблизился к костру так, чтобы оказаться лицом к лицу с незнакомцем, и вступил в круг света. Сидящий у огня орк одарил Нарана мгновенным взглядом, означающим «я тебя заметил», и выпустил большой клуб дыма, очевидно изображающий приветствие. Вождь, приостановившись в сажени от костра, вопросительно согнул одну ногу, дождался широкого приглашающего жеста, мол, присаживайся, и опустился на песок, скрестив ноги. После чего устремил глаза на безмолвно сидящего напротив мужчину и неожиданно для себя натолкнулся на ответный взгляд.