Между тем погода испортилась. Сначала поселок утонул в холодном тумане, затем пошел мелкий дождь, его сменила снежная крупа, опять дождь…

На другой день проснулись мы довольно рано. Володя выглянул в окно и восторженно проговорил: «Погода — мечта!»

Как и в прошлом году, Григорий назначил выход на послеобеденное время. Оленей он привел часов в одиннадцать и мы занялись работой. Целый час возились с тюками и ремнями.

Пока Григорий занимался оленями, проверял оружие и запас патронов, в чем ему помогала его супруга, кстати сказать, русская, мы с Сашей Борисовым сделали по нескольку фотоснимков.

Но вот, наконец, все готово. Можно начинать поход.

Сегодня 12 мая 1960 года. Дорога, по которой мы идем, ведет нас к речке Каменке. Она сейчас покрыта толстым льдом. По льду Каменки идти немного скользко, но в целом легко и даже приятно. «Вечером придем в стойбище, — говорит Григорий, — там возьмем собаку, работающую по медведю».

А пока нас сопровождает мой старый знакомый Узнай. Это из него в прошлом году Григорий грозился сделать рукавицы. Оказывается, пес купил себе право на жизнь удачной работой по соболю.

Вскоре начали карабкаться на Сопи-гору. Меткое название! Нам действительно пришлось здесь и посопеть и попотеть. Есть, правда, способ облегчить себе движение на подъем: надо ухватиться за подхвостник концевого в связке оленя, но едущий верхом Григорий косится на нас и ворчит.

Приходится оставить оленей в покое…

Километров через девять, это уже на гольце, сделали короткую остановку. Оленям нужно отдохнуть да и нам чайку попить не мешает.

Вскоре достигли Сухого, потом и Мокрого Инджигея, и путь стал совсем легким.

Григорий Иванович сообщает, что скоро достигнем стойбища, в котором остановимся на ночевку. «Посмотрите новорожденных олешков», — говорит он.

Действительно, вскоре мы увидели впереди переходящих реку оленей, а еще через пару минут — разбросанные вдоль обрывистого берега реки пастушьи чумы. Бродили олени и на ближайшем холме. Отелившиеся самки, чтобы они не увели молодняк в тайгу, были привязаны к поваленным деревцам. С десяток уже крупных годовалых олешков, бросились нам навстречу и, смешно похрюкивая, стали обнюхивать наших оленей. Но самое забавное, конечно, «осмотр», который они учинили нашему Узнаю. Пес бросался на них, жался к проводнику, пытался убегать, но ничего не получилось. Четыре-пять подростков легко догнали его и, окружив со всех сторон, пытались понюхать у него… под хвостом.

«Вот так молодняк оленей по-глупому и гибнет. Увидят волка и вместо того, чтобы от него убегать, сами к нему, лезут. А серому этого только и надо», — говорит Григорий.

Мы разгрузили оленей, и проводник, спутав их, пустил в стадо.

Нас пригласили в чум. Пастуший чум — это жилье из девятнадцати-двадцати высоких жердей, скрепленных вместе и обтянутых брезентом. Вверху метровое отверстие для выхода дыма от костра. Внутри него застлано оленьими шкурами. На них ватные одеяла, подушки с цветными наволочками. На стенах много разного оружия.

После сытного ужина Григорий лег на изюбриную шкуру, вынул из оленьей сумы журнал «Охота и охотничье хозяйство», стал перелистывать и читать.

Мы вышли на свежий воздух. Всех беспокоит погода. Днем светило солнце, а сейчас тучи, снег, ветрено. В чуме становится заметно прохладнее.

Я разговорился с хозяином жилья, довольно молодым парнем, о том, как они уберегают свое стадо от хищников, т. е. волков, рысей, медведей и росомах. Когда дошли до филинов и коршунов — опасных врагов новорожденных телят, — все время прислушивавшийся к нам Саша неожиданно заявил: «Рядом с чумом есть ель. На ней я видел два горящих глаза, не иначе там сидит филин!».

Приходится вылезать из-под шкур, брать у Григория малопульку и идти убивать злодея. Но оказалось, что в темноте Саша принял соседний чум за ель, а вылетающие искры от костра — за глаза филина. Товарищ сконфуженно оправдывается.

Вниз на Агулу

Проснулись мы часов в шесть. Холодно так, что зуб на зуб не попадает. Подбросив в костерок дров, сажусь писать дневник.

Саша вышел на воздух, и сейчас же мы услышали его восхищенный возглас: «Идите сюда, посмотрите, как красиво!»

За ночь выпал свежий снег, и лежащие вокруг стойбища олени выглядят какими-то сказочными изваяниями. Кругом так бело, что глазам больно.

Володя занялся физзарядкой. От этого пробудился весь лагерь. Собаки тофаларов, никогда, очевидно, не видевшие подобных телодвижений, повскакали со своих мест и, задыхаясь от ярости, начали рваться на своих сворках.

Поглядывая на Володю, Саша стал было декламировать что-то шутливое о физкультуре, но затем, поразмыслив, присоединился к товарищу.