Кто-то дольше. Кто-то легкой пушинкой одуванчика опускается вниз, затем лишь, чтобы вновь оторваться от земли и погрузиться в объятия благородной воздушной стихии… Ах, сколь милы они, любимые дети солнца и ветра! Подлинное счастье любоваться их утренним полетом…

Вот только к злополучной дочери сенатора Валериания ничего из сказанного отношения не имело. Грации и изящества в ней было не больше, чем в деревенском кузнеце или городском водовозе. И левитировала она соответственно. Пробкой выскочила из воды и, по-лягушачьи раскорячившись, шлепнулась животом на палубу. При этом правая ее нога задела дневник, книга отлетела в одну сторону, демон — в другую, и… пропал!

Зрители замерли в молчании.

Первой решилась подать голос сестра по оружию.

— Хельги! — дрожащим голосом позвала она. — Милый, ау! Ты живой?!

— Вполне! — донесся приглушенный ответ. — Не мешай, я занят.

— Силы Стихий, чем?! И вообще, ты где?!

— Я в мешке. Изучаю тайные письмена.

Бедная диса побледнела, заподозрив, что изменение размера пагубно повлияло на рассудок любимого брата. Энка была более спокойна. Раскрыла мешок, заглянула внутрь и спросила с искренним интересом.

— А откуда в нашем мешке письмена?

— Оттуда! Здесь лежит камень Ло. Между прочим, могла бы и полегче лягаться, я об него едва не убился… И отодвинься подальше, ты на меня капаешь! Я промок весь!

— Не замечала я на камне надписей! — Сильфида демонстративно проигнорировала последние замечания.

— Естественно! Тебе размер не позволяет, они слишком мелкие для обычного глаза. А я их отчетливо вижу. Вот здесь! — Он ткнул крошечным пальчиком в черную шероховатую поверхность камня.

— О! И что там написано?! — полюбопытствовал Эдуард.

Демон пожал плечами.

— Откуда мне знать? Говорю же, они тайные. Это забытый древний язык или даже шифр. Или просто магические символы. Сейчас я их перечерчу покрупнее, может, Меридит разберется… Отломите мне кто-нибудь кусок стержня, я целый карандаш не удержу! И камень поставьте на дневник, чтобы было удобнее смотреть…

Не менее четверти часа трудился магистр Ингрем над хитрой вязью древних символов. Но усилия его пропали даром. Ни один из знаков Меридит не был знаком. И даже Отшельник не смог помочь. Или не захотел — их, древних и вещих, не разберешь… А кривоватая запись так и осталась красоваться на страницах дневника — в пылу событий Хельги не догадался начать ее с нового листа, чтобы потом можно было вырвать, а портить предыдущий текст ему не хотелось. И ведь предупреждал же профессор Перегрин, предупреждал неоднократно, какую силу могут таить в себе магические символы и как осторожно следует с ними обращаться! Увы. Студенты — народ легкомысленный, невнимательный и самоуверенный, склонный пропускать мимо ушей даже самые мудрые слова. Но к беде это приводит или, может быть, к добру — не всегда можно судить однозначно.

А Меридит напрасно так убивалась. Хельги довольно скоро вернулся к своему размеру, без всяких усилий с его стороны. Стоило демону задремать — и… Вот только не стоило ему дремать внутри коробки для рукоделия, позаимствованной у Ильзы. Это место показалось подменному сыну ярла самым безопасным — никто не наступит ненароком, не раздавит. Но тут его подстерегала опасность иного рода. Хельги увеличился в размерах столь стремительно и внезапно, что едва не свернул себе шею, ударившись о деревянные стенки. Коробка разлетелась на части. Одним из обломков Аолену подбило глаз. Эффектный черный синяк расплылся на нежном лице эльфа, придав его благородной внешности залихватски разбойный вид.

— Тебе идет, — отметила Ильза серьезно. — Так и ходи. Но тот не послушался.

О своем неудачном эксперименте Хельги оставил в дневнике одну — единственную запись: «Поймаю судового — убью!» Судовой был единственным, кто воспринял происшедшее без тени сочувствия и долго упражнялся в остроумии по данному поводу. Называл Хельги «милой крошкой, вечно юной и прекрасной», предлагал построить для него игрушечный драккар и пускать плавать по воде, что скапливается под палубой, — дабы «не скучал».

Ох, не стоило ему преждевременно злорадствовать! Приятно узреть своего главного недоброжелателя жалким и беспомощным, но нельзя забывать, что ситуация может перемениться. И если бы на месте Хельги оказались Энка или Орвуд, судовой не отделался бы вынужденным купанием в ледяной воде!

А ровно через неделю после купания — у судового еще не успел прекратиться насморк — вахтенный Эдуард разбудил спутников на рассвете радостными воплями: «Земля! Прямо по курсу земля!!!»

— Закатные острова! — выдохнул Отшельник, устремив к востоку затуманенный слезами взор.

Там, впереди, выступала из моря низкая и плоская седая равнина. Полугодовое путешествие подходило к концу.

— Ты уверен, что хочешь сойти именно здесь? Ты хорошо подумал? — спросил Рагнар с сомнением. — Это дурное место! Уж поверь, я знаю!

Архипелаг состоял из пяти островов. Самый большой из них, Лухтайн, населяли племена Дану. Огромные, мощные люди, не по-человечьи спокойные, уравновешенные и трудолюбивые, они никогда ни с кем не воевали, пахали скудную каменистую землю, разводили скот и сторожевых псов ценной породы севал — тем и жили, равные в своей гордой и достойной бедности. Отсюда была родом мать Рагнара.