— Возможно. Вполне возможно. — Дженнифер на минуту задумалась, будто вспоминая что-то. — Тетушка Берта недвусмысленно и неоднократно напоминала мне, что беременность и тем более роды способствуют увеличению веса женщины. Так или иначе Энди родился хилым и болезненным ребенком. Примерно через полтора года после его появления на свет у него случился первый приступ астмы. Я страшно перепугалась. Думала, он умирает. На «скорой» его увезли в больницу и спасли, сразу поместив в кислородную палатку. В тот день мне стало ясно, что он для меня дороже жизни, и с тех пор я неусыпно слежу за его здоровьем. Главное, чтобы он не попадал в стрессовые ситуации. Если что-то выводит его из душевного равновесия, начинается приступ астмы. В последнее время Энди болел так часто, что я нигде не могла устроиться на постоянную работу; мне приходилось часами находиться дома и присматривать за ним.

— Да, положение не из легких.

Бардалф вздохнул и внимательно посмотрел ей в глаза. В них не было и намека на негодование или сожаление по поводу того, что из-за болезни сына она оказалась в финансовых тисках. Ее небесно-голубые глаза светились лишь чистой любовью. Где-то на задворках его сознания лениво проплывала неоформившаяся мысль: а как бы он себя почувствовал, если бы завоевал сердце этой женщины, в глубинах души которой, возможно, постоянно рождались и кружили сильные и никому не ведомые тайные страсти?

— Как же тебе удалось выжить и как удается держаться на плаву сейчас, не имея работы? — спросил он. — Помогают социальные, благотворительные службы? Или, может быть, богатые покровители?

— Ни то, ни другое, ни третье. — Дженнифер взглянула на него так, будто была в шоке. — Многие годы я работала официанткой в отеле «Уилсон-Мэйс». Но появился новый хозяин отеля, а у него есть дочери, которые могли выполнять мою работу. — Она изобразила перед ним очаровательную улыбку, словно имитируя выражение личиков этих самых дочерей. — Эти блондинки очень милы, и у них большие груди…

Бардалф невольно скользнул взглядом по ее грудям: туго обтянутые теперь узкой рубашкой, они многозначительно выпирали вперед и выглядели гораздо более увесистыми, чем показались ему раньше.

В своей жизни он повидал немало женских бюстов самых разных конфигураций и физических достоинств. Теперь они уже не волновали его так горячо и остро, как в подростковые и юные годы. Но упругие груди Дженнифер, упрятанные под простенькую рубашку, возбудили вдруг его так, как никогда не возбуждали ни одни груди совсем еще молоденьких, сексуально озабоченных красоток или перезрелых и очень богатых красавиц.

— Семейные кланы в торговом бизнесе — общепринятая практика, — заметил Бардалф.

— Да у меня и нет никаких претензий к новому хозяину «Уилсон-Мэйса», — сказала Дженнифер. — Пусть себе на здоровье привлекает к работе своих дочерей или любых других сексапильных женщин. Ведь я все равно не тешу себя иллюзиями насчет своей внешности.

Ей следовало бы повнимательнее присмотреться к себе в зеркале, подумал он, когда в комнате воцарилось минутное молчание. Неужели она никогда не замечала того, что так четко видели его глаза? Перед ним сидела красивая, чистая женщина с умом и утонченной чувствительностью. Женщина, которая даже не подозревала, что обладает такими качествами. Но пока он не будет раскрывать перед ней эту тайну, не будет говорить ей, какая она замечательная. Зачем? Во-первых, она может и не поверить ему. А во-вторых, заводить разговор на эту тему сейчас — не в его интересах.

— Значит, ты опять без работы, — задумчиво произнес он, прерывая бессловесную паузу.

— Зато у меня есть больной ребенок. Тебя это устраивает? — бросила она ему с вызовом. — Бардалф, ведь не могу же я выйти на улицу и через полчаса снять где-нибудь квартиру. На аренду жилья у меня просто нет денег. Но сейчас я активно ищу работу и, как только найду что-либо подходящее, сразу начну платить за аренду тебе. За аренду комнат в твоем особняке, где, я надеюсь, ты приютишь меня и моего сына-астматика. Ведь тебе не нужен этот дом! Ты приобрел его из жалости к Питу. Ты дал ему за этот дом деньги, чтобы он спас свою паршивую задницу!

— Я купил особняк не ради твоего сводного братца. Помогать подонкам — не в моих правилах. Это противоречит моим нравственным принципам. — Бардалф перешел на чеканный, жесткий тон. — Я приобрел «Монтрозский угол» только потому, что хочу жить в нем.

— Но…

— Никаких «но», Дженнифер. Мы и так потратили на эти пустопорожние разговоры уйму драгоценного времени. — Он испытующе посмотрел на женщину и сказал умиротворяющим тоном: — Я хочу облегчить твой жребий. Предлагаю компромиссный вариант. Ты пакуешь все свои вещи; когда Энди придет из школы, я отвезу вас обоих в любой отель по вашему выбору и буду платить за номер до тех пор, пока ты не найдешь работу.

— Я не могу позволить тебе оплачивать наше пребывание в гостинице! — с надрывом крикнула она. В глазах у нее стояли слезы.

— А я не могу позволить тебе оставаться в моем особняке, — неожиданно для себя произнес Бардалф.

— У меня есть своя гордость.

— Она есть у любого жителя штата Колорадо, у всего населения Америки!

— Ты мстишь мне, Бардалф, не так ли? — тихо пробормотала Дженнифер.

— За что? — Он недоуменно поднял брови.

— За то, что вытворяли с тобой Берта и мой отец, — сказала она и шмыгнула носом.