Шрифт:
Ленокс так и сделал.
— Съезжу-ка я с вашим словесным портретом к миссис Мид.
— Отличная мысль.
В глубокой задумчивости Чарлз вернулся в «Рэндолф» и велел Грэхему укладывать чемодан.
ГЛАВА 32
Вечером в вагоне — поездки начинали надоедать — он обдумывал, с чего начнет в Лондоне. Прежде всего надо как можно больше выяснить о Лайсандере и Джеймсе Пейсоне. Хотя Лайсандера стоит, пожалуй, поручить Даллингтону — капитан знает Ленокса в лицо.
И часа не прошло, как Чарлз выехал из Оксфорда, а он уже скучал по тихим строгим башням, над которыми не властно время, по приглушенной, как шум прибоя, речи в людском потоке на тротуарах, по вечно праздничным пабам, всегда готовым принять очередную стайку студентов, одолевших еще одно призрачное препятствие: экзамен, эссе… Но больше всего — по дружескому участию города-университета, куда век за веком студенты приезжали в некотором испуге, а уезжали, считая этот город навсегда своим. По обе стороны от железной дороги расстилались поля в золотом отсвете, словно отделяя незамысловатые студенческие будни от полных неясности сегодняшних дней, — да, он опять вернулся к мыслям о леди Джейн.
Сентиментальность, и ничего более, одернул себя Ленокс, но, одергивая, улыбнулся.
Усилием воли он заставил себя думать о деле, и остаток пути, плотно усевшись в кресле и полуприкрыв глаза, пытался распутать тугой узел, в котором сплелись судьбы Красногривого Реда Келли, Джона Лайсандера, профессора Хетча, Билла Дабни и покойных отца и сына.
С вокзала Виктория Чарлз хотел было сразу поехать на Хэмпден-лейн, но уже в кебе передумал и решил сначала навестить Тото и Томаса.
Еще с улицы он увидел, что они опять устроились в маленькой гостиной, и смутился от сцены тихого семейного счастья. На его глазах слуга унес остатки скромного ужина; Тото писала за маленьким бюро, подле нее на диване с книгой сидел Мак-Коннелл. Свет от камина падал на темные окна, за которыми стоял Ленокс. Он почти решился уйти — и вместо этого позвонил в дверь. Шрив провел его в дом.
— Чарлз! Как хорошо, что ты вернулся! Есть новости? — приветствовал его Мак-Коннелл.
— Да, и даже очень много — только бы они привели нас к убийце. И к Дабни, конечно.
Тото подошла поцеловать его в щеку.
— Надеюсь, ты по-прежнему здорова?
— Да-да, и доктор мной гордится! Представляешь, я совершенно подсознательно делала все, что должна была делать. Я считаю, это верный признак того, что я — прирожденная мать, а ты как думаешь? Досадно только, что пришлось отказаться от любимых блюд — это то, что мне не нравится в беременности. Зато, подумай только, через семь месяцев ты будешь крестным отцом!
— И какого же подарка ждет мой крестник от своего крестного?
Они расселись: Тото с ногами забралась на диван возле Мак-Коннелла, Ленокс — в кресло напротив. Тоном, полным уверенности, она ответила:
— Ты, конечно же, должен подарить ему серебряную мисочку для овсянки! А что касается крестильной чаши, то мы рассчитываем, что ее подарит Викс.
Викс — понял Ленокс — это королева Соединенного королевства Великобритании и Ирландии Виктория.
— Раз так, будет очень славно, — согласился он.
— Если, конечно, она сподобится. Но я считаю, иначе и быть не может, папа должен договориться. Для меня это было бы добрым предзнаменованием.
Мак-Коннелл закатил глаза, намеренно дразня жену, за что получил легкий шлепок по руке.
— Знаешь, Томас, если тебе хочется, чтобы маленькая Мелори росла язычницей…
— Так уж и Мелори? Разве я согласился на Мелори Мак-Коннелл? Ну что ж, обычно так зовут прачек, но я все равно буду ее любить, — притворно вздохнул Мак-Коннелл, но не смог совсем погасить счастливые огоньки в глазах.
— Возьми свои слова назад! Немедленно!
Смеющийся Ленокс примирительно заметил:
— Если и прачка, то королевская! Согласись, это утешает.
— Постой-ка, Чарлз! А в какие дальние страны ты хочешь отправиться на сей раз?
— О, теперь в Марокко! — с воодушевлением ответил он и еще некоторое время расписывал всевозможные достоинства выбранной страны.
— Марокко?! Нет-нет, крестный Мелори не может ехать в Марокко!
— Но говорю же тебе, Тото, там потрясающе красиво! Поверь!
— Не поверю, и не уговаривай!
Еще пару минут они провели в шутливой перепалке, пока их не прервал Мак-Коннелл:
— Кстати, Чарлз, ты ведь получил заключение по делу о смерти Питера Уилсона, которое я послал?
— Да, спасибо, оно многое прояснило.
— К сожалению, ничего более определенного я сказать не мог.
— Все равно видно, что почва для сомнений есть.
— Весьма зыбкая, правда, но все же.
— Да, я все хотел спросить: вы не помните отца Джорджа Пейсона?