– Ворота открыты, – прогундосила девушка, зажав нос. – Прокторы дворца платят цыганам. Они выглядят худыми и слабыми.

– А что охрана? – спросил Торкуил.

– Шесть-семь гвардейцев. Как вам удается просто стоять и дышать этой жижей? – Эпифани снова чуть не стошнило.

– СПО? – надавил Клют.

– Откуда я знаю? Да. Нет. Слишком хорошо экипированы, – решила варповидица и фыркнула. – Похоже, из ударных частей.

– Кадианцы?

Эпифани вдруг скорчила гримасу. Один из солдат в броне повернулся, показав лицо. Оно было белым и похожим на желе, как будто медленно разлагалось на дне океана.

– Их лица… – содрогнулась девушка.

– Есть опознавательные знаки?

– Три черепа в виде перевернутой пирамиды, – сообщила Эпифани.

Чевак кивнул:

– Это Освобожденные.

Тело зверя дернулось и сдвинулось с места, и все пятеро покачнулись, хватаясь руками за окружающую их плоть.

– Прокторы кладут труп на платформу, – сказала Эпифани и сплюнула. – Я чувствую его вкус, – с отвращением сказала она.

– Что здесь делают Освобожденные? – с тревогой спросил Клют.

– Когда-то это был 969-й кадианский полк. Во время Готической войны их направили на Цетус Терциа. Полковник Абнер Вариккус был тогда фаворитом лорда-кастеляна, но его, как и солдат, поразила некая ужасная чума, распространявшаяся через воду. Болезнь осквернила полк – никакого больше возвращения на Кадию, крах политических амбиций Вариккуса. И по сей день полковник носит титул Ложного Кастеляна, а Освобожденные, как стали называться его люди, разделили судьбу тех, кто поклоняется Великому Владыке Разложения. Аблютрафур – один из миров, все еще поставляющих им припасы. Логично, что они встали здесь гарнизоном и охраняют его.

– Это было бы полезнее узнать до прибытия на планету, – проворчал Клют.

– Не тревожься насчет Освобожденных. Маммошад наверняка им уже наделал проблем, – попытался успокоить его Чевак.

– Ворота закрываются, – сказала Эпифани. "Отец" вплыл внутрь дворца, держась в тенях у сводчатого потолка. Через бионические глаза сервочерепа она видела, как двери закрылись, а цыган-капитан ушел, получив оплату.

– Мне надо выйти отсюда, – с внезапной целеустремленностью произнесла варповидица и двинулась ко рту существа. Клют остановил ее, обхватив руками сзади.

– Тебе надо отвлечься, – сказал он и после секундного колебания, сунул руку в ее декольте и достал табакерку, которую тут же вложил в руку слепой девушки. Быстрым движением Эпифани взяла щепоть кристаллов "призрака" и вдохнула изумрудный порошок сперва в одну ноздрю, потом в другую. Придерживая ее, Клют спросил:

– Так лучше?

Лицо варповидицы смягчилось и приобрело мечтательное выражение.

– Лучше, – пробормотала она и неуклюже отошла в сторону.

Клют обнаружил, что Торкуил и Чевак смотрят на него.

– Когда человек лишен одного из чувств, остальные обостряются, чтобы компенсировать утрату, – сказал Клют с уверенностью врача. – Как бы нам тут не было плохо, ей вдесятеро хуже.

– Не сомневаюсь, – ответил Чевак. – Но теперь Эпифани не в себе. Как мы можем ее использовать, когда она в трансе от "призрака"?

– По опыту знаю, – сказал Клют, – что, к сожалению, именно в такое время наша провидица полезнее всего.

Грузовая платформа остановилась, варповидица пошатнулась и упала назад, на кучу мягких органов и толстых кишок, оказавшись как будто на троне из склизкого мяса. Клют думал, что в тот же миг она вскрикнет и вскочит, и кинулся к ней, но варповидица осталась на месте. Через пару мгновений она начала фыркать, подавляя смех, и с трудом втягивать в себя воздух в перерывах между сотрясающими тело приступами хохота. Гессиан присоединился, неприятно, презрительно хихикая.

Эпифани подняла руки, и Клют увидел, что в пальцах с аккуратным маникюром она сжимает длинные кишки и внутренности. Радостное выражение пропало с ее лица, и смех, от которого дрожало все тело, угас так же быстро, как начался. Сонно уставившись сквозь мрак брюшной полости, девушка перебирала гротескные кольца кишечника, сдавливала мышечные трубки и с силой перебрасывала их из руки в руку, а затем вытягивала новый отрезок и начинала ощупывать его. Она кивала, как будто что-то подсчитывала.

Гессиан принюхался, чувствуя энергии имматериума, пробегающие по жилам варповидицы.

– Эпифани? – осторожно спросил Клют.

– Зря… же… смеялся… глаз, – сказала варповидица, выговаривая слова одно за другим так, будто ее пальцы вычитывали их среди внутренностей. – Зря… же… смеялся… глаз… зря… же… смеялся… глаз… зря… же… смеялся… глаз…

– Хватит, Эпифани, – Клют выхватил скользкую петлю кишечника из ее рук. Девушка посмотрела сквозь инквизитора и вдруг осознала, где находится. Ее лицо исказилось от отвращения, и Клют помог ей подняться из кучи внутренностей. Прорицательница казалась потрясенной. Стряхнув с пластекового пончо большую часть волокнистой слизи и кусочков плоти, она обхватила себя руками, как испуганный ребенок.