Таблица XXI по содержанию может быть разделена на две части-Первая часть с 1-й по 22ю строки примыкает к предыдущим двум таблицам как по содержанию (речь идет о событиях из жизни Авраама).

так и композиционно (рассказ ведется от первого лица, от лица Авраама). Эта часть таблицы повествует о возвращении Авраама из Египта, об отделении Лота, который поселяется в Содоме, о путешествии Авраама вдоль границ дарованных ему Богом земель и, наконец, о поселении его в Хевроне. Значение этой части текста заключается, прежде всего, в том, что она, хотя и связана с кн. Бытия гл. 13 и соответствующими главами кн. Юбилеев, предоставляет очень важный дополнительный материал по топонимике Палестины в последние века до н. э. Здесь упоминается целый ряд географических названий, либо вообще неизвестных в Библии, либо ранее известных, но иначе локализуемых.

Конец таблицы, начиная с 23-й строки, и примыкающая к ней XXII таблица композиционно несколько отличаются от предшествующей части "Апокрифа". Прежде всего, здесь речь ведется от третьего лица, от лица автора. И эта часть сочинения ближе всего стоит к библейскому тексту (Быт. 14—15:4), фактически являясь почти дословным переводом еврейского текста на арамейский, с некоторыми изменениями в названиях местностей и собственных имен, что также чрезвычайно важно для изучения библейского текста. В данной части Апокрифа рассказывается о войне пяти месопотамских царей против Авраама и его союзников, завершившейся победой Авраама. Повествование обрывается на том стихе (Быт. 15:4), где Бог обещает Аврааму, что у того родится сын-наследник. Поскольку конец рукописи отсутствует, то пока невозможно сказать, чем кончалось это сочинение и какие еще эпизоды библейской истории нашли в нем отражение.

Как можно заключить из знакомства с отрывками текста, основное внимание автора Апокрифа обращено на повествование о патриархах Ное и Аврааме. И это, по-видимому, не случайно. Оба патриарха, согласно библейской легенде, являются центральными фигурами еврейской истории, поскольку именно Ной заключил первый завет с Богом, а Авраам — второй. Вероятно о завете Ноя речь шла в таблицах X—XII, о чем можно судить по отдельным сохранившимся фразам из этих таблиц. О завете Авраама с Богом

говорится в XXI таблице. Однако, если эпизоды, связанные с историей Ноя, ближе стоят к рассказам апокрифических книг Юбилеев и Еноха, нежели к библейскому тексту, особенно в передаче некоторых дополнительных деталей, то рассказ, повествующий об Аврааме, следует в основном кн. Бытия, хотя вводит много новых подробностей и эпизодов, отсутствующих также и в кн. Юбилеев. Несмотря на то, что, по-видимому, автор "Апокрифа" пользовался разными источниками и, возможно, даже устной традицией, все произведение едино по стилю и по структуре. Рассказ в основном ведется от первого лица главного героя каждой темы: сначала от лица Ламеха, потом Еноха, Ноя и наконец Авраама. При этом автор сочинения довольно свободно переходит в изложении от первого лица к третьему, т. е. авторскому повествованию, например, в таблицах XXI и XXII. Широко пользуется автор и прямой речью, что придает рассказу живость и эмоциональную окрашенность. И хотя язык произведения нельзя назвать богатым по лексике, тем не менее стилистическое единство памятника и его эмоциональная настроенность придают ему своеобразную художественную завершенность.

Таким образом, по содержанию рукопись представляет собой переработку библейских историй о патриархах в той последовательности, как это изложено в кн. Бытия. Именно данное обстоятельство и позволило говорить об этом памятнике как об Апокрифе кн. Бытия. Однако более точное определение жанра сочинения оказалось затруднительным, по поводу этого существуют различные мнения. Так, например, Блэк отнес Апокриф кн. Бытия к жанру таргума. Он видит в этом сочинении "ранний образец письменного арамейского таргума Пятикнижия из Палестины"4 Свою точку зрения Блэк подкрепляет тем фактом, что порядок арамейского текста рукописи следует полностью еврейскому оригиналу, даже в тех местах, где пересказ является свободным и снабжен добавочными легендарными подробностями и поэтическими деталями.

Однако большинство исследователей склонны рассматривать Апокриф как мидраш 5. Линье, например, определяет его как " аггадический мидраш специфического типа, который абсолютно не похож на раввинский мидраш..."6. Вермеш считает Апокриф самым древним мидрашем вообще, с открытием которого было найдено утерянное звено между библейским и раввинским мидрашем7.

Наконец, третья группа ученых считает, что Апокриф кн. Бытия не принадлежит полностью ни к жанру мидрашей, ни к таргумам, а соединяет в себе черты тех и других. Там, где в рукописи идет почта буквальный перевод библейского текста, можно говорить

0 таргуме, в то время как отрывки, снабженные дополнительными подробностями и представляющие пересказ библейского текста, напоминают скорее аггадический мидраш. Эта точка зрения нашла свое отражение в исследовании Лемана, который, сравнив подробнейшим образом текст Апокрифа с соответствующими местами таргумов и мидрашистскими сочинениями, пришел к заключению, что "свиток прямо вливается в главный поток таргумов и мидрашей и, вероятно, представляет самый древний из находящихся в нашем распоряжении прототип обоих".

Во всяком случае, наличие в Кумране фрагментов арамейского таргума кн. Иова из 11-й пещеры и фрагментов арамейского перевода кн. Левит из 4-й пещеры, а также наличие отдельных приемов мидрашей в Апокрифе кн. Бытия, свидетельствует, по мнению некоторых ученых, о том, что оба жанра уже существовали в этот ранний период, по крайней мере, в своей первоначальной, еще слабо различимой форме и, поэтому, могли сочетаться в одном произведении1. Однако более убедительным представляется мнение Фицмайера2, который полагает, что сочинение хотя и тесно связано с текстом кн. Бытия, тем не менее носит независимый характер. И несмотря на то что временами Апокриф отражает черты таргумических и мидрашистских композиций, в действительности это свободная переработка историй кн. Бытия. Сочинение примыкает к литературным произведениям типа кн. Еноха, Юбилеев, Заветы 12 патриархов. Апокриф кн. Бытия, по мнению Фицмайера, представляет образец позднего повествовательного сочинения, вдохновленного каноническими историями о патриархах, в изобилии снабженного воображаемыми подробностями. В то же время, как нам кажется, в этом произведении, наряду с определенной художественностью, четко проявляется его функциональное назначение — выразить определенную политическую тенденцию той среды, в которой оно создавалось или обрабатывалось, о чем свидетельствует, например, описание путешествия Авраама.

Как уже говорилось, помимо очевидной зависимости Апокрифа от библейского текста, наблюдается тесная связь памятника с другими апокрифами на темы рассказов кн. Бытия, а именно с кн. Еноха и с кн. Юбилеев или Малым Бытием. Так, рассказ о чудесном рождении Ноя, о подозрениях его отца Ламеха относительно происхождения ребенка, обращение Ламеха через своего отца Мафусаила к Еноху с целью выяснить правду — все это сильно сближает Апокриф с кн. Еноха, особенно с двумя (106—107) из последних дополнительных глав кн. Еноха, где также повествуется о чудесном рождении Ноя. Эпизоды в Апокрифе кн. Бытия, связанные с историей Ноя и разделом земель между его наследниками, очень тесно примыкают к соответствующим эпизодам кн. Юбилеев, обнаруживая даже временами значительное стилистическое сходство.