— Ты зря подумал на Леню Ефимова, — вплыл в его рассуждения Маринин голос, и Валентин догадался, что перед этим он что-то прослушал, пропустил. Но тотчас ухватил нить:

— Ефимов? Если этот мелкий пакостник, — «крупный пакостник», мысленно поправил себя, — снова попытается захватить «Зевс», я ему…

— Ничего он не пытался! — возразила Марина с таким искренним видом, с таким распахиванием только что притуманенных любовью глаз, что Валентин не стал ее перебивать: пусть скажет все до конца. — Его подставили, неужели ты не понял? Вас хотят стравить!

— Кто?

— Конкуренты «Зевса»! Я не вникала в детали, но их несколько, и они, кровь из носа, хотят, чтобы вы перессорились… Леня приходил ко мне и Шарову жаловаться. Поговори с ним, я толком ничего не знаю! Я только вижу, что гибнет наша прежняя команда, наши молодые мечты, и мне это обидно… Для меня столько значите вы все, то есть мы все, когда мы все вместе…

Тогда Валентин размяк. Заверял Марину, что ему будет только приятно, если в грязном деле с «Новыми приборами» Ефимов окажется не замешан; настаивал, что, если все разъяснится, не станет держать на него зла… А теперь? Теперь он прокрутил события со стороны, словно фильм, и удивился: какой плохой режиссер его снимал? Весь древнейший сценарий обольщения мужчины, чтобы с помощью секса на него повлиять, шит белыми нитками. Понадобилась такая великолепная актриса, как Марина, чтобы эта пошлая мелодрама прошла на «ура». Но вряд ли тут дело в Маринином актерском таланте: дело в благодарном зрителе, которого вынудили сыграть роль простофили… «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад!»

Но если Марина действительно затащила бывшего любовника в постель для того, чтобы притормозить его действия против Ефимова, как это совпадает с ее вымечтанным образом? Получается, полжизни он был влюблен в женщину, о которой ничего не знал. Работал вместе с ней, постоянно общался, входил в ее тугое, плотно обхватывающее лоно — и после всего этого… Неужели она так ловко притворялась? Нет, скорее, были правдивы Валькины давние эротические сновидения: в Марине обитает много женщин. Он был знаком всего лишь с одной из них, возможно, лучшей. И упорно закрывал глаза на ее опасных сестер…

«Лучше бы я остался с Юлей», — подумал Валентин. Мысль показалась лишней, бессмысленной. Как будто ему теперь доступен выбор! Он останется не с Мариной и не с Юлей, он останется в тюремной камере. Надолго? Навсегда? Смертная казнь в России отменена, но существует пожизненное заключение, к которому могут приговорить его… За убийство, которого он не совершал!

Ночные стоны в следственном изоляторе никого не удивляют. Здешние обитатели стонут, бодрствуя, стонут и во сне. Стонут, вспоминая прошлое и предчувствуя будущее, как баран чувствует на шее первое прикосновение ножа.

Александрбург, 23 марта 2006 года, 16.08.

Юрий Гордеев

Юрий Петрович Гордеев был готов к тому, что его работа в Александрбурге затянется. Провинциальная медлительность, помноженная на круговую поруку работников правосудия, точнее, левосудия, создавала для этого отменные предпосылки. Но, получив на руки папку с делом Баканина на третий день своего пребывания в городе, он подумал, что даже для провинции это чересчур. Гордеев собирался высказать претензии, но при взгляде в лицо начальника следственного управления Макаровой решил оставить претензии при себе. Судя по выражению глаз и губ этой плотной решительной женщины, она считала, что ей должны выражать благодарность. «Скажите спасибо, что вообще что-то от нас получили», — читалось на этом лице.

— А где вы работаете в Москве? — с дотошной бдительностью спросила Макарова.

— Десятая юридическая консультация. — Гордеев слегка наклонил голову.

Макарова еще раз проверила его документы, в которых было сказано то же самое, не нашла к чему придраться и, кажется, рассердилась. Пухлые, намазанные оранжевой помадой губы сжались, сморщились, напоминая рифленую поверхность чипса.

— Все страницы пересчитаны и пронумерованы. Каждую из них я помню. Не вздумайте что-нибудь вытащить: вас сразу же уличат.

«Впервые меня, адвоката, принимают за вора», — едва не сказал Юрий Петрович, но Макарова уже вышла, по-гренадерски размашисто шагая, из кабинета управления следственного изолятора, временно предоставленного в распоряжение Гордеева. Кабинет походил на каземат: голые грязноватые стены, покрашенные отвратительной темно-зеленой краской, гуляющий по ногам сквозняк, колченогий деревянный некрашеный стол, который, ничуть не стесняясь гостей из Москвы, деловито пересекала по диагонали дорожка тараканов. Судя по тому, что жрать им тут было категорически нечего, шествие представляло собой великий тараканий исход. Гордеев не удивился бы, услышав скрежещущий поворот ключа в наружном замке: Макарова могла его и запереть, чтобы продержать здесь неопределенное время и выпустить когда заблагорассудится. Это на нее похоже! Своенравная дама! Не вполне уверенный, что такого не случится, некоторое время Гордеев периодически отрывался от чтения уголовного дела № 705509 по обвинению Валентина Баканина и поглядывал в сторону двери, на которой уцелело зарешеченное смотровое окошко. Позже эти нервные поглядывания прекратились: не потому, что Юрий Петрович уверился в благонадежности Макаровой, а потому, что дело поглотило его целиком. Гордеев читал его, как бульварный роман, нафаршированный исключительными ситуациями, ходульными характерами и невообразимыми объяснениями. И над каждой страницей, подобно Станиславскому, готов был восклицать: «Не верю! Не верю!» Действительно, было трудно поверить, что способно существовать такое уникальное дело — поистине рекордсмен по количеству процессуальных нарушений.

Однако оно существовало. Оно лежало перед ним…

Для начала напомним, что Валентин Викторович Баканин был депутатом Серпуховского городского совета, так как его фирма находилась на территории этого района Подмосковья. Это значит, что задерживать его можно было только с согласия прокурора города Серпухова. Однако горпрокурор Самощенко, с которым Гордеев успел связаться еще до поездки, ни сном ни духом не знал о происходящем.

Следуя закону, Баканина должны были вызвать в Александрбург повесткой или телефонограммой. Но в деле не было ни одного подобного документа. Не нашлось даже стандартного прокурорского постановления на исполнение отдельного требования об установлении местонахождения подозреваемого. Это постановление должен был составить следователь Алехин, а утвердить прокурор Нефедов. Выполнить это поручение должны были сотрудники ГУВД Московской области. Тем не менее вместо процессуальных действий, регламентированных уголовно-процессуальным кодексом (УПК) РФ, в Москву прилетел старший следователь по особо важным делам Александрбургской облпрокуратуры Сергей Алехин. Прилетел специально для того, чтобы задержать подозреваемого Баканина и вывезти его в Александрбург.