— Хорошо, — она сжала его руку.

Кивнув Абелю, Бобби увел Джейн от загона. Они снова шли по тропинке через двор. Когда они вошли в дом, древний пес Абеля, коричневая дворняга Дьякон, спавший на коврике в просторной кухне, едва поднял на них веки.

— Устраивайся поудобнее, а у меня есть работа. — Он подвинул к грубому деревянному столу стул так, чтобы она могла смотреть в окно.

— Разве это не ты хотел, чтобы женщина торчала на кухне и стряпала? — поддразнила его Джейн, садясь к столу с лукавой улыбкой.

— Я не совсем это говорил, ты же знаешь.

Поставив на стол локти и опершись подбородком на руки, она так уютно выглядела в его доме, за его кухонным столом.

— Помнится, ты говорил, что ценишь умение женщины готовить.

— Черт возьми, правильно. — Он повернулся к рабочему столику и разбил в миску несколько яиц, потом взял вилку. — Так же, как ты ценишь мужчину, который умеет готовить.

— Только если у него не сгорают тосты.

Он изобразил смущение. Она засмеялась.

— Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

— Яичницу с беконом я могу сделать с закрытыми глазами.

Десять минут спустя они сидели за столом друг против друга, яичница и бекон между ними. Джейн вроде бы ела с удовольствием, но то и дело поглядывала в окно на двор и на загон вдали.

— Хорошо, должно быть, знать свое будущее.

Утверждение удивило Бобби, тост застрял у него во рту.

— Что ты имеешь в виду? — промычал он, удивленно улыбаясь.

— У тебя есть дом и ясная цель. — Она обвела рукой кухню. — Ты знаешь, кто ты, чего ты хочешь и где будешь через десять лет.

Бобби откусил обуглившийся тост. Он никогда не думал о себе как о человеке, устроившем свою жизнь так, что он уверен в своем будущем. Может быть, это потому, что он так одержим прошлым? Бобби поймал ее взгляд.

— А вот ты, Джейн… Разве ты не знаешь, чего хочешь?

— Думала, что знаю.

— Ты из королевской семьи. Наверное, можешь делать все, что пожелаешь.

— Если мы говорим о деньгах, то возможно. Но это не дает ни истинного счастья, ни даже удовлетворения.

Истинного счастья? Боже, он не знал истинного счастья. Не знал с тех пор, как еще мальчишкой кочевал со своей семьей. Тогда они собирались все вместе у вечернего костра и бывали счастливы. Сейчас Бобби не узнал бы истинного счастья, даже если бы оно маячило у него перед глазами. Он просто отмахнулся бы от него. Он не заслужил добрых чувств. Пока еще не заслужил.

— Беда в том, что деньги и положение не есть настоящая цель, — продолжала Джейн. — Цель приходит изнутри твоего существа. — Джейн положила на тарелку вилку и вздохнула. — Я мечтала открыть собственный ресторан. Это была моя цель, это для меня было все. Теперь я в растерянности. Что со мной произошло? Почему в Калифорнии я была так уверена в своем будущем? Собственный ресторан, семья, муж, дети… Это была моя страсть, она двигала мной. Вдруг приезжает незнакомый человек и говорит, что он мой брат. Ничего, да? Когда-то давно моя мать работала в политических структурах. На очень скромной должности. Познакомилась там с мужчиной, началась короткая связь. Вышло так, что этот мужчина стал моим отцом. А потом оказалось, что он — султан Эмонда…

— Как? — Бобби наблюдал, как она насупилась. Ее выражение лица занимало его больше, чем следовало бы. — Султан?

— Представь себе, — она пожала плечами. — И вот меня вроде как вбросили в чужую жизнь. Жизнь, от которой многие люди пришли бы в восторг. Эмонд — красивая страна, и люди там прекрасные. Я хочу ХОТЕТЬ быть их частью. Но там я нашла в себе лишь чувство потерянности. И потом еще чувство вины. Потому что братья дали мне все, предлагали мне все. Но если быть честной, в их жизни я чувствовала себя не на месте, испытывала неловкость. Знаешь, я никогда не стояла в первых рядах. Слава меня не привлекает. Я люблю простоту. Мне нравится быть за сценой.

— На кухне, — уточнил он, следуя за ее мыслью.

Шутка заставила обоих улыбнуться.

— Пойми меня правильно. Я рада, что узнала, откуда я родом. Теперь у меня есть братья. Это подарок. Но… странная вещь… моя жизнь перестала быть моей.

— Братья принимают за тебя решения? — спросил он, сопровождая вопрос неуверенной улыбкой.

— Нет, Бобби, не совсем так. — Большие миндалевидные глаза выражали понимание. — Они не заставляют меня делать то, чего я не хочу. Но я понимаю, что мой долг — попытаться быть Аль-Найал. Я поехала в Эмонд, чтобы впитать ту жизнь, понять их культуру, побольше узнать об отце и его семье. Впечатления удивительные. И все же я чувствовала себя точно туристка, которая хочет вернуться домой.

Бобби, не мигая, смотрел на нее. Даже когда родители были живы, таких разговоров у них за столом на кухне не бывало. Говорили больше о еде. Теперь он и Абель перебрасывались словами о знакомых вещах. Еда, ранчо, что случилось вчера, что надо сделать завтра. Никогда не упоминались чувства, надежды и прочая подобная чепуха.

— Может быть, ты хочешь того же, чего желает каждая женщина, — высказал предположение Бобби.

Она медленно обвела его таким откровенным взглядом, что Бобби немного смутился.